– Света сейчас у бабушки, там. – Валька сделала очень неопределенный жест, означавший, очевидно, другой город. – Ее тоже привезут к вокзалу. Она хорошенькая.

– Может, проедемся? – спросил Гусев. – У меня машина…

– Нет, нельзя. У меня дома охрана, на улице охрана, шофер приедет через пять минут.

– Я поговорю с Землемером, – повторил Гусев.

– Может не надо, а, Гусев? – боязливо спросила Валька. – Он разозлится, он злопамятный. Я не хочу, чтобы ты … пострадал. Из-за меня. Не хочу.

– Ты согласна уехать со мной? – спросил Гусев.

Валька заплакала.

– Отвечай, – холодно сказал Гусев. – Согласна?

– Да, – ответила Валька, плача.

– Вот и славно, – сказал он, схватил салфетку, левой рукой взял Вальку за затылок, а правой стер с ее губ помаду. И стал ее целовать. – В столице, – сказал он между поцелуями. – Встретимся в столице. Оно и к лучшему. Там большой аэропорт и много рейсов во все концы мира.

***

Выяснив, что за атас-и-шик-модерн поезд едет по новой атас-и-шик-модерн ветке в столицу и когда, и что за персональный вагон забронировал себе Землемер, Гусев с двумя охранниками выехал утром на машине. Перемахнули перевал, проехали город с вокзалом, и устремились дальше по гладкому шоссе к следующей станции – недавно разросшийся пригород имел свою станцию на атас-и-шик-модерн ветке, роскошную, большую, с огромным залом ожидания с баром, в это время еще закрытым. Автомат отказался продать Гусеву билет – мест в поезде не оказалось. Гусев направился к кассе. Мрачная хохлушка за стеклом сказала, что мест нету, чего вы лезете, не понимаете, что ли. Тогда Гусев выложил одну за другой четыре банкноты и протолкнул их в окошко. Когда билетерша вопросительно на него посмотрела, он прибавил еще две банкноты, и билет появился и был вручен Гусеву. Гусев вернулся к машине и велел охранникам следовать к следующей курьерской станции – на полпути к столице. Они запротестовали, но Гусев повторил приказ строгим голосом, после чего взял у охранника пистолет и сунул его себе за пояс.

Когда поезд подошел к станции, Гусев оправил пиджак и манжеты и спокойно зашел в свой вагон.

***

– Не понимаю, – сказал Кравченко. – Зачем? Что за страсти? Кто такой Землемер, в конце концов, в социальном смысле? И кто вы? Вам только косо посмотреть, и его бы не стало.

Гусев странно на него глянул, отвел глаза, поморщился.