– Да, – прошептал Тис.

– А меня Юайсом, – кивнул воин. – Я тут не так уж давно, лишь на пару месяцев больше тебя, но уже прижился. И даже стал наставником. Ты слишком уж не огорчайся тому, что упал. Никто из учеников не прошел пределы так же, как ты, но большинство затем проводило день или несколько дней в лекарской Хилы. А некоторых заносили туда как и тебя на руках. Вот мне интересно, из-за чего лекарскую устроили так высоко? Не мудрее ли было бы сделать ее где-нибудь пониже? Или они решили, что при возможной осаде прежде всего будут страдать защитники на верхних площадках? Кстати, я сам был бы не против поваляться в ее кельях, посмотреть в окна на долину, выспаться как следует, но Хила редко принимает под свою опеку тех, кто способен дойти до ее королевства собственными ногами. Нужны веские основания. У меня их, увы, пока нет.

– Я тоже могу ногами, – шевельнулся Тис, но Юайс покачал головой:

– Нисколько в этом не сомневаюсь, но мы уже пришли, – он толкнул ногой высокую дверь и занес Тиса в коридор, в котором тоже были двери и женский голос уже звал:

– Сюда! Сюда! Как он?

– Можешь спросить у него самого, – ответил Юайс, проходя в одну дверь, другую и, наконец, опуская мальчишку на мягкое ложе.

– Надеюсь, ты быстро придешь в себя, – он впервые улыбнулся. – Тут очень интересно, очень. Об остальном расскажет Гантанас. Не прощаюсь!

Едва Юайс скрылся за дверью, как у постели Тиса появилась седая женщина с коротко остриженными волосами. Она тоже не собиралась попусту улыбаться, прищурилась, оглядывая мальчишку и, вероятно удовлетворившись увиденным, кивнула:

– Не буду тебя слишком уж донимать. Но если что, меня зовут Хила, и я не только стряпаю на кухне на сорок одного голодного человека, включая и саму себя, но и распоряжаюсь в этих кельях. Ран на тебе я не вижу, каких-то явных недугов тоже не наблюдаю, кроме усталости, которая лечится отдыхом, хорошей едой и покоем, но никак не пойму, почему у тебя так расширенны зрачки и пылает лоб? Давно это у тебя?

– Где-то с год, – прошептал Тис. Почему-то ему не хотелось говорить этой женщине о боли, которая медленно заползала в эту келью вслед за ней. Не потому, что она не могла ему помочь. Нет. Сейчас, когда он оказался в постели, ему вдруг показалось, что он должен эту боль перетерпеть. И еще то, что ни она, ни даже тот человек, который оказался Гантанасом, не в силах ему помочь.

– С год? – удивилась Хила. – Странно… Тогда это не лихорадка. К тому же мнится мне какая-то неприятность с твоей левой рукой, но, кажется, это тоже старая отметина? Ею мы займемся позже. Пожалуй, я приготовлю для тебя некоторые снадобья, которые тебя слегка поддержат, а дальше буду только присматривать за тобой. Сегодня ты побудешь у меня, а завтра, если я сочту возможным, познакомишься и с нашим хозяйством, и кое с кем из его обитателей, и, думаю, получишь место для постоянного проживания. Ты как?