― Если меня накормят, то я согласен.

Фэнсон смерил меня ещё одним долгим взглядом, на этот раз искренним ― предполагалось обыграть эту сценку иначе, но из-за голода и недосыпания, мои мысли роились, словно пчёлы в улье, и было не до изысканной актёрской игры.

― Что касается других заложников…

Токато Ёши прервал генерал-майора на полуслове и объявил:

― Это будет Великий Пророк и девчонка Османовых.

Всего переговоры длились более пяти часов. Кроме того разговора я в них не участвовал ― меня усадили на всё ту же скамью и заставили ждать, пока бывший администратор и Фэнсон сойдутся по всем условиям сделки.

Их мне в точности никто так и не рассказал, но кое-какие соображения на этот счёт у меня были. Они подтвердились уже после окончания переговоров, когда всех пленных принялись отправлять обратно по камерам. Меня конвоировали первым, и привели не в ту же самую камеру, где я был до этого, а в одну из соседних.

Тут не было мигающего света, температура была почти комфортной, но самое главное ― на койке стоял поднос с едой. Не ахти что: овсяная каша на воде, жидкая, словно суп и без всякого намёка на масло, да пара простеньких сосисок марки «и это тоже можно есть». Тем не менее, даже такое, более чем скромное меню, показалось мне в тот момент пищей богов. Сразу же после трапезы меня мгновенно потянуло в сон, но уже такой вольности мне не дали: снова появился охранник и потащил за собой.

Токато Ёши беспокойно ходил по своему кабинету, нервно почёсывая пухлые руки.

― Через несколько часов прибудет обещанный вашим командиром лайнер. Вас к нему допустят ― для технического осмотра. Проверите всё, что необходимо, и составите краткий отчёт.

Мне оставалось только пожать плечами и равнодушно ответить:

― Если это нужно.

Безусловно, это была проверка. За мной будут внимательно следить, а сам лайнер тщательно обыщут и до моего появления и после. Откровенно говоря ― пустая трата времени.

― Если вы хотите, чтобы я пилотировал корабль, то мне нужен отдых, ― сообщил я.

Токато Ёши долго на меня смотрел, размышляя над этим ― ему безусловно было выгодно моё разбитое состояние. Чем хуже работает моя голова, тем меньше шанс, что она выдаст какой-нибудь план. По крайней мере так думал он, а разочаровывать его мне пока не хотелось. Наконец, он сделал жест охраннику, и тот вернул меня в камеру.

***

Сон вышел беспокойным и его было слишком мало: стоило мне открыть глаза, как голова страшно заболела. В тот момент я искренне раздумывал над тем, не получить ли ещё один разряд электрокнутом ― он во всяком случае слегка привёл бы меня в чувство.