Захоронить туричей было бы непосильной задачей. У кого-то хватило сил расчистить проход по центру, но и только. Узкая тропа петляла меж кучами убитых – тяжело было пройти, не задев очередной скелет.

– Ты правильно сделал, что убил эту тварь, – произнёс Игун.

– Зря я оборвал её жизнь так быстро, – мрачно ответил Ратибор. – Мне хотелось отплатить ей болью за всё, что она сотворила.

– Вряд ли это было в твоих силах. Да и что бы это изменило?

– В этом ты прав. Приберегу эту ярость для Джовиты.

Минуту товарищи прошли в молчании, нарушенным Игуном:

– Вчера я посоветовал тебе вспомнить о Рулаве. И в ту же секунду я подумал об Агамиде. Так зовут мою супругу.

– От воспоминаний мне стало легче. А тебе?

– Поначалу да.

– А потом?

– Потом я подумал, а что случится, когда я вернусь? Каково будете Агамиде? Ей придётся меня прятать, придётся скрывать свои мысли от Джовиты. Я-то буду в безопасности, а её обреку на жизнь, полную тревоги. Это ведь не дело.

Ратибор поразмыслил над этим. Сказанное касалось и его с Рулавой.

– Это мудрая мысль. Возвращение может обернуться тяготами для родных и близких.

– Именно. И я не хочу, чтобы Агамида жила в мире, которым правит Джовита. Даже если бог или его святоши не узнают, что она скрывает изгнанника, они могут покарать её за любой выдуманный грех. В любую секунду. Я хочу избавиться от Джовиты, но не знаю, какой могу внести вклад.

– Любое дело будет полезным. Хотя сложно сделать многое в Драконовом Царстве.

– Религия Джовиты укоренилась в наших землях. У ангелов сильная поддержка.

– Если хочешь помочь, что-нибудь да придумаешь. Мы говорим о днях ещё слишком далёких.

Ратибор дал товарищу знак остановиться. Драконид выглянул из-за турича, дабы разглядеть, что привлекло его внимание. Проход перегораживали кольчуги.

Картина открывалась поистине пугающая: неведомое существо разорвало сотни доспехов, сцепило вместе и завесило ими всё пространство моста. От стены до стены, от пола до потолка тянулись неровные полотна. Всё это напоминало паучьи сети, но из ржавых кольчуг вместо паутины.

Кольчужные холсты растянулись без всякого порядка. Одни стояли стеной поперёк прохода, другие ниспадали диагонально, третьи свисали с потолка этакими гамаками. Они пересекались и сплетались под всевозможными углами, создавая сложный лабиринт. Оставались лазейки в стальной паутине, но соваться в них не было никакого желания.