Марионетка делает шаг вперед и замирает. Осанка прямая, руки опущены вдоль тела, только хохолок на макушке выбивался из картины идеального образа. Такое и у меня бывало, когда волосы слегка отрастут. Мочи водой, приглаживай ладонью – бесполезно, будут торчать всем назло.

Мясоед издал короткое утробное «ур-р». Глаза продолжают беспокойно бегать по кругу, но морды в сторону визитера он так и не повернул.

Очередной шаг начищенных до блеска туфлей. Марионетка продолжает сокращать дистанцию, не издавая ни звука, ни создавая лишних движений, кроме того, первого, когда галстук поправляла.

Нижняя губа мясоеда оттопырилась, словно у обиженного ребенка. Он и писк выдал тонкий, скулящий, совсем не похожий на грозный рык чудовища, что недавно сотрясал стены. Правая рука вытянулась в нашу сторону в странном, умоляющем жесте. Желанная еда так близко и так далеко.

Очередной шаг, сокративший расстояние до считанных метров.

Бегающий взгляд замер, покосился в сторону марионетки. Губы затряслись пуще прежнего, из отверстия носа обильно потекла пузырящаяся зеленая жидкость. Он что, плачет? От обиды, что хотят отнять любимую вкусняшку? Вот и тянущаяся рука с кривыми когтями повисла безвольной плетью.

Снова шаг и мясоед, не выдержав, рванул прочь: массивное, раздутое тело серым мазком скользнуло по ступенькам, в сторону двери. Это тебе не решетку раскачивать, тут препятствие куда посерьезнее будет – толстое металлическое полотно на электронном замке. Но мясоед не планировал что-то там выламывать или крушить. Он просто наподдал с разбегу плечом и вылетел наружу. Кажется, запоры не работали, как не работал слух у представителей военной полиции. Мясоед тут покуражился на славу: ревел, рычал, ломал подотчетное имущество. А уж какую картинку камеры наблюдения транслировали на пост дежурного - залюбуешься. И вот какое дело, ни у одного представителя закона не возникло потребности зайти внутрь, разобраться в происходящем. Что творится?

Справа послышались шорохи – это старик поднялся, и неожиданно резво для своего возраста припустил к решетке: замер подле нее прислушался. Где-то вдалеке хлопнули двери и тишина… Только световая панель мигает под потолком, та самая, возле которой висела марионетка. А где она, кстати? Твари и след простыл, исчезла в мгновение ока, словно и не было ее никогда. А все случившееся, не более чем бред воспаленного сознания, чья-то больная фантазия. Я бы в это охотно поверил, если бы под ногами не валялась оторванная рука.

Предпочитает потрошка, не любит конечности – да это же Палач собственной персоной, дошло до меня наконец. Кому как ни ему жрать людей в Дальстане, выпуская кишки наружу. Эх, Петруха, совсем мозги от страха работать перестали. А с другой стороны, догадайся я раньше и что бы это изменило? Ровным счетом ничего.