— Безымянные, как стужа и ночь, и никто не назвал ни одного из них, ни одн… хххх…

Было такое ощущение, что оскальникам заткнули глотки — всем сразу. Впервые на памяти Экстера они утратили своё вечно хорошее настроение — шипели, хрипели, визжали и всячески сходили с ума, и от одного этого режущего, пронзительного звука ты, казалось, сейчас врастёшь в камень. Стены пещеры стали вздрагивать, а потом и колебаться, и Мечтателю пришлось зажмуриться и повести руками вокруг себя, чтобы поймать равновесие.

— Этот обет, — выдохнул он, когда вокруг успокоилось. — Это заклятие?

— Призыв равного, — донеслось из мрака неохотно. Стены дрогнули еще, подтверждая: не спрашивай, а то мы тут опять…

— А он спросит, — предположила бледная усмешка, вспыхнувшая прямо перед ним. — Спросит не о том, а? Опять спросит не о том.

— А как бы ему спросить о том?

— А мы вот ему поможем спросить о том!

— Э-э-э, часики-то тикают! Ну, понял намёк или нет?

Экстер намёк понял. Директор артефактория взгляделся в оскалы, которые вновь заплясали во тьме. И спросил единственное, что было по-настоящему важного:

— Сколько есть времени до того, как Холдон вернёт силу?

— Есть? Времени? — с издевательским недоумением откликнулись из тьмы.

— Часики-то тикают, хо-о-о!

— Ты-то давно на радугу смотрел, а?

— Поспорить можем, с её красками что-то не так!

— Ну, или станет не так, ко второй фазе.

— А сейчас какая?

— Ой, что-то мы во времени-то запутались…

— Не мы одни, не мы одни, ихихихихи…

Мечтатель повёл рукой по лицу, словно снимая с него паутину.

— Пожалуй, мне пора, — пробормотал он, разворачиваясь, чтобы уходить, под обиженные шепотки: «Ну вот, и спасибо не сказал, ещё родня, называется…»