В столовой мальчики прошли к накрытому столу. Капрал коротко кивнул и уселся в дальнем конце стола, его тарелка стояла обособленно.

– Приятного аппетита, кадеты, – произнес Реджинальд. – Можете приступать.

Мальчики взялись за ложки. Кто-то заметно стеснялся, и Магнус бросил:

– Кто не поест сейчас, потом будет есть только в ужин, на полдник не поведу, чтобы голод оказался сильней капризов.

Рик не стеснялся, у него как раз с аппетитом было всё в порядке, к режиму он был приучен, и сейчас голод уже ощущался. Люк Рене ковырялся в тарелке, брезгливо выкладывая на край тарелке лук.

– Дома мне таким не кормят, фу, – кажется, забывшись, сказал мальчик.

– Когда сам сможешь оплатить кухарку, тогда и будешь выбирать, – произнес капрал. – Здесь нянек нет. Есть общий порядок. Пришел в кадетский корпус, живешь по общим правилам. Чтобы тарелка была пустой. Кадет Брато?

Егор к ложке не притронулся, он и на призыв капрала отреагировал вяло. Магнус едва заметно вздохнул, но трогать мальчика не стал, решив посмотреть, что будет во время ужина. Рик одним и первых отодвинул тарелку и взялся за стакан с соком. Глаза мальчика забегали по обеденному залу, с интересом рассматривая его.

Обеденный зал делился на два яруса. На первом обедали кадеты и их страшины, на втором преподаватели. Они иногда поглядывали вниз, скользили взглядами по воспитанникам, а после возвращались к своим тарелкам и негромким разговорам. Между столами сновали официанты и дежурные по столовой. Дежурили старшие. Они помогали собирать тарелки, посмеивались со своими, порыкивали на младших, если те вели себя слишком вольно, но если сами расходились, получали нагоняй от капралов и снова спешили вернуться к своим обязанностям.

Когда наступил вечер, Рик даже не заметил. Знакомство с преподавателями, экскурсия по Академии, ужин, подготовка к занятиям, но, главное, малышам позволили посидеть в кабинах учебных машин, даже, в виде поощрения за хорошее поведение, запустили тренировочную программу. Ощущение, что они и вправду сами руководят полетом, было столь сильным, что мальчишкам хватило восхищенных разговоров до самого отбоя. Даже Егор Брато, вяло реагировавший на происходящее, оживился, и его глаза, успевшие сменить цвет на обычный карий, вновь полыхали багрянцем.