* * *
— Куз-не-цов, — сказал я, открыв глаза.
Первое, что я увидел — лицо директора школы. Он смотрел на меня сквозь круглые очки. Смотрел так, будто не мог поверить в моё существование.
— Кузнецов, — повторил я и вдруг понял, что вспомнил родной язык.
— Что? — скривился директор. И, не дождавшись ответа, продолжил: — Я не думал, что такое возможно, однако правила есть правила. Я уважаю правила, на них стоит наш идеальный мир. Ты прошёл испытание, и теперь ты — борец школы Цюань. Не буду врать, что очень этому рад, но меня утешает одно: ты будешь карабкаться всё выше и выше, до тех пор, пока не сорвёшься и не переломаешь себе все кости.
Кости…
Они как будто только и ждали этого слова. Нога дала о себе знать тугой, тянущей болью. Я скосил глаза и увидел Яню, которая заканчивала накладывать гипс. Она почувствовала мой взгляд, подмигнула. Я опять лежал в больничной палате.
— У меня уже были сломаны все кости, — сказал я. — Твоими стараниями. Константин Кузнецов…
Я вспомнил имя, я вспомнил и лицо — лицо мужчины лет пятидесяти, с глубоко посаженными глазами и ранними морщинами.
— Ты бредишь? — резко спросил директор. — Или полагаешь, будто этот набор звуков должен мне о чём-то сказать?
— Кианг, — буквально выплюнул я ему в лицо.
И с удовольствием увидел, как изменилось это лицо.
— Откуда тебе известно это имя? — резко спросил директор.
Я промолчал. В голове совершенно прояснилось, и я подумал, что зря так рано себя выдал. Теперь эта змея успеет сбежать.