Кирилла не покидало ощущение, что он уже был здесь однажды. Вот где-то хлопнула калитка, и звук этот показался ему столь же пугающим, сколь и знакомым. Сейчас она появится прямо перед ним, рассохшаяся и кривобокая, открытая настежь, как разверстый рот покойника.

За нею… будет двор, сокрытый пеленою тумана. В конце двора ступени, что ведут на прогнившее скрипучее крыльцо. И дверь, дверь, что кажется закрытой, но на самом деле, стоит ему протянуть руку, и…

«Нееет»… — сонно прошептал монстр внутри. Голос, сотканный из тумана, казался чьим-то давно забытым сном. Кирилл не ощущал более ни боли, ни ужасных спазмов в желудке. Однако он продолжал чувствовать чужеродную тяжесть, камнем тянущую его вниз. Продолжал ощущать мокрое, вязкое присутствие чужака в своей голове.

«Неееет… Мы должны уйти»…

— Мы никуда не уйдем, — ответил Кирилл вслух и не услышал своего голоса — туман подхватил его слова и проглотил их.

— Будем жить здесь.

Стоя на пороге своего нового дома, еще не открыв дверь, но уже зная, что за нею его ждет черный зев коридора и запах, сырой запах давней плесени и чужой давно прошедшей жизни, Кирилл не задумывался о том, что будет дальше. Он даже не представлял себе, что произойдет через несколько часов. Деревня казалась мертвой — переминаясь с ноги на ногу, все еще не решаясь зайти внутрь, он слышал, как скрипят мокрые доски в густой тишине. Не лаяли собаки, не переговаривались болтливые куры. Лишь где-то далеко-далеко монотонно ухала сова.

Кирилл протянул было руку к двери и замер. Теперь решение казалось ему глупым. Ему нужно бежать, бежать как можно быстрей… к людям, в Ташлинск…

Он ухмыльнулся, осознав, что последние несколько секунд не думал, но прислушивался к чужим назойливым мыслям в своей голове.

— Здесь и поживем, — упрямо буркнул он и ухватился за дверную ручку. Ощущение холодного влажного металла отчего-то успокоило его. Он потянул дверь на себя и глубоко вдохнул затхлость, рванувшуюся навстречу из коридора.

Тьма за дверью была столь плотной, что казалось, будто кто-то залил пространство прихожей черной смолой. Ступить в этом мрак — попасть в топь.

— Тебе здесь не выжить… — снова этот булькающий, омерзительный шепот, червем вплетающийся в его душу.

Какая глупость. Важно…

Важно держаться как можно дальше от людей.

Он чувствовал первые, робкие уколы подступающей боли — вскоре все тело его будет ныть. Но это не важно. Все это совершенно не важно по сравнению с тем, чего ему удалось добиться.

Он будет жить здесь, в этом гнилом и черном доме, выходить только по надобности. Еда… У него есть деньги. Где-нибудь, пусть не здесь, но в другой, еще не совсем мертвой деревне, он найдет возможность покупать еду и… предметы первой необходимости. Денег хватит надолго.