— А «форд фолкон»?

— Не скажи, наш «Запорожец» не хуже. Была у меня идея, взять его кузов и на него навесить...

Что собирался навесить на кузов смельчак, оставалось неизвестным: издалека по-комариному пел звонок, и исследователи слова и картера, смешавшись единым потоком, переливались с лестничных клеток и маршей в коридоры, чтобы там, образовав ручейки и водоворотики, скрыться за дверями кабинетов.

Наконец, настал последний день, который Виктория Георгиевна решила посвятить знакомству гостей с техникой института и свободной дискуссии. Гостей разбили на группы и повели по «Двиму». Одну из групп возглавляла сама Виктория Георгиевна.

Осмотрев половину здания, где сидевшие за детскими полированными столиками сотрудники листали пухлые тома Плутарха и Достоевского, и постояв около стенда «Развитие метафоры от Карамзина до Олеши», иностранные гости заглянули в кабинет частушки и смазки. Здесь их встретил Песьяков, надевший по случаю встречи с зарубежными коллегами черный костюм.

— О, мы понимай! — вежливо произнес желтолицый с прищуренными глазками гость, останавливаясь около стола, на котором стоял синтезатор. — Компьютер? Колоссаль!

— Ну, не просто компьютер, — недовольно сказала директор и, перейдя на французский язык, бегло объяснила гостю назначение прибора.

— Да, да, — согласился тот. — И можно слушайт?

Прибор был включен в сеть. Песьяков повернул ручку, и узкий с низким потолком кабинет заполнили томящие душу страдания.

— Любийла не долго, — подхватили быстро понявшие песню гости. Некоторые даже уселись на столы и, приспустив галстуки, затянули тут же свои, рожденные под звездным душным небом Мартиники и Мадагаскара, куплеты, в которых, несмотря на огромную разницу в географической широте и времени, говорилось тоже о жестоких кавалерах и нежных девушках, которые, сидя на берегу, поверяют свои сердечные тайны быстро текущей воде.

Возник душевный разговор, из которого неожиданно выяснилось, что в группу эту входят, в основном, специалисты по моторам и коробкам передач и что, таким образом, все, что им рассказывалось на протяжении последнего часа, интересно им главным образом в общечеловеческом плане.

— Тогда займемся самым важным — техникой, — объявила Беллинсгаузен, не замечая, что тем самым отрицает литературу как одну из движущих сил общества. — Перед вами сотрудник, работающий по тематике «Смазка и...» Что там у вас еще? — быстро спросила она Глиняного.

Тот смутился:

— Мотор в целом.

И он произнес несколько общих фраз о пагубных последствиях ржавчины и целительных свойствах минерального масла, а затем, расстелив на столе таблицы, начал скороговоркой объяснять их, водя пальцем по колонкам и для большей убедительности подчеркивая самые большие цифры ногтем.