— И сколько таких зараженных?

— По предварительным оценкам, один-два процента.

— От всех зараженных?

— Да.

— И они просто их убьют? — Мне стало дурно, горячая волна поднялась от ног и обожгла лицо. — Что, нельзя их временно усыпить или переловить?

— Они решили по-другому, — сказал Пол, оглядываясь, не слышат ли наш разговор посторонние. — Преступники, честно говоря…

— Преступники? — выкрикнул я. — Уроды! Они же люди! Американцы, туристы…

Не стоило вымещать злость на Поле и девочках: и так было ясно, что они думают в точности, как я.

— А почему по ночам? — ровным голосом спросила Рейчел.

Пол махнул рукой в сторону съёмочной группы. Недалеко от палатки телевизионщики брали интервью у группы выживших, среди которых я рассмотрел Тома, Пейдж и Одри. Дочь с отцом о чем-то рассказывали, а Одри только кивала время от времени. Все были в точно таких комбинезонах, как Рейчел с Фелисити.

— Чтобы вот эти не смогли ничего снять: ни на земле, ни с вертолётов. Ночью запрещены полёты над городом.

— То есть, чтобы они спокойно обделывали свои грязные делишки?

Пол кивнул.

— А что собираются делать с другими зараженными? Их же тысячами сгоняют за забор? — спросила Рейчел.

— Они поправятся.

— Откуда вы знаете?

— Действие вируса постепенно ослабевает.

Что он сказал? Я ослышался? Не ослышался.

— Ослабевает?

— Пик действия вируса позади, — сказал Пол, оглядывая палатку. — Постепенно к зараженным вернутся прежние способности, и тогда мы начнём лечить тех, кто не проявляет агрессии. Работы будет полно: обморожения, ожоги, истощение, ранения — и это далеко не полный список.