— Большинство пряталось по домам, квартирам, в массовых убежищах, — объяснял Пол. — Нью-йоркцам годами вдалбливали, как вести себя в подобных ситуациях, поэтому они всегда держат наготове сухой паек, несколько катушек клейкой ленты, рулон плёнки и ещё черт знает что. Говорят, только в спорткомлексе Мэдисон-сквер-гарден скрывалось полсотни тысяч человек, ещё двадцать тысяч отсиживались в небоскребе Эмпайр…

Мысль о том, что меня окружали люди, казалась невероятной. Я погибал один на один со своей бедой, а город был полон: тысячи нормальных людей, таких же, как я, страдали от одиночества не меньше, а то и больше, чем я.

— Вы слышали что-нибудь об Австралии?

— Ничего. Знаю только, что в Лондоне, в Париже, в Москве, в Шанхае, в Рио — везде такие же карантины, как здесь, поэтому пока очень рано судить о масштабах.

У меня закружилась голова, как только я услышал, что пострадал весь мир. Но ещё страшнее оказалось другое: уж если под удар попали такие крупные страны, то что говорить о маленькой беззащитной Австралии.

— А как вам удалось вытащить всех их на улицы? — спросил я. Друзья удивленно смотрели на меня. — Я имею в виду, как выжившие узнали, что теперь можно выходить?

— С завтрашнего утра начнут работать вооружённые конвои, которые будут расчищать дороги и постепенно, на автобусах, вывозить людей на север. Сейчас на улицах делают объявления через громкоговорители, разбрасывают с воздуха листовки, совсем недавно восстановили радиовещание, а через пару дней, после того, как появится электричество, заработает телевидение. Система медицинской эвакуации давно в строю, как видишь и слышишь.

Будто по заказу, прямо у нас над головами прогудел вертолёт.

— Пол, ты сказал, что выхода нет, поэтому ночью бригады пойдут обстреливать Охотников…

Брат Фелисити кивнул.

— У меня там друг.

— Я знаю, мне жаль.

— Ты не понимаешь. — Я сел на кровати, трубка капельницы загнулась и лекарство перестало поступать. Я посмотрел сначала на Рейчел, затем на Фелисити. — Выход должен быть. Что-то можно придумать. Я уверен.

— Приказ отдан.

Я отказывался сдаваться.

— А если улучшение все же наступит?

— Не наступит.

— А если существует антидот?

— Джесс, вирус изучают в лаборатории вдоль и поперек. Сотрудники мединститута инфекционных заболеваний армии США работают по двадцать пять часов в сутки.

— Да, я видел их.