— Ты убьешь тысячи ради одной? — Тихо говорил мне Кошмар Ночи. — И сможешь жить легко и непринужденно дальше?

Я хотел ему ответить, но Живур меня покинул, не попрощавшись, и только сейчас пришло осознание того, что я совершил. Глупец, что воспользовался даром своей госпожи ради цели, которая еще может и не воплотится в жизнь, а мертвых уже не вернуть.

Мир вокруг уже не будет прежним. Пустынной Империи не оправиться от моего удара, я уничтожил весь цвет империи, оставив жалкие сотни, как местных, так и зарубежных гостей прибывших на свадьбу. Они желали увидеть знаменательное торжество, но вместо этого стали жертвенным мясом, которое послали на убой. Даже жрецов главных храмов Империи не спасли их боги. Князей и глав пустынных оазисов не спасли ни амулеты, ни молитвы. Тьма, что вырвалась из глубин моей души забрала тех, кто не был храним великими стихиями. Мои глаза открылись в тот момент, когда с небес сорвалась первая капля дождя — небеса плакали вместе со мной.

По площади под покровом ночи бежали последние выжившие, которым повезло не иметь печать подчинения Светлоликого, либо их связь была разорвана той, в которой течет кровь великих. Но не правителей, а рабовладельцев, и я опирался сейчас об неё, поддерживаемый ласковыми объятиями моей боевой подруге.

— Ты жив. — Тихо прошептала она мне. — Не беспокойся, сейчас с ними я разберусь сама.

Я не стал ей отвечать — сил не было. Выпустить эманации смерти оказалось не так и легко, но закрыть врата, забрать то, что выплеснулось, оказалось практически не выполнимой задачей. Я своей волей управлял волей своей госпожи, и чувствовал себя также, как и она, когда уничтожила целую планету. Так было надо, и забрал я меньше, и сейчас понимал её как никто другой.

— Аким мой. — Хриплым голосом проговорил я, всматриваясь вперед.

И мне не нравилось то, что я видел, мои глаза меня подводили, все расплывалось и понадобилось время, чтобы прийти в себя. Я больше полагался на слух, методики мастера Абби хороши, но мне нужна хоть какая-то передышка. А не то сердце выпрыгнет из груди, а голова взорвется от перенапряжения. Мастер Абби описывал подобные последствия, но больше как последний удар, когда перед смертью твое тело само нанесет последний удар.

И сейчас я вслушивался в звуки вокруг, не надеясь на глаза и магию, что на краткий миг мне были недоступны, и только сейчас начало теплиться в моей груди.

А вокруг царила тишина. Все, кто могли дышать и были живы боялись издать лишний звук, чтобы не привлечь к себе внимание тьмы, что мгновение назад искала свои жертвы, забирая рядом стоящих с выжившими несчастных, обращая их в пепел, в независимости от уровня, либо иных достижений. Явственно слышен был лишь надвигающийся шум дождя, и вторящий ему тихий, почти не слышимый топот испуганных гостей. Им посчастливилось выжить, им повезло не быть забранными к Живуру, и теперь они бежали с площади, утопая по колено в прахе, в который обратились все, на чьи головы были нанесены печати подчинения Светлоликому. Гости бежали в полной темноте сокрытые ночью, не горели факелы, никто им не освещал путь, но никто и не преграждал его. И лишь надо мной над трибуной падал тусклый свет от магических шаров, что плыли по воздуху на высоте нескольких метров, освещая своим тусклым светом и ту, без которой я бы не смог не только устоять на ногах, но и выжить. Хиара в своем золотом платье словно сияла как луч солнца в темноте. Её глаза смотрели в никуда, она сейчас противостояла грозному противнику, и только её мастерство спасло нас от воинов в доспехах жизни.