— Кьярта, ближе к делу, — твердо проговорила Светлоликая, коснувшись рукояти молота, и голос Хиары начал леденить кровь Кьярты. — Плевать на кланы, плевать на империи! Что с Альмондом Синигами?!

— По последним донесениям он на территории клана Юкогамы, в личном замке Акиры. — тихо ответила Кьярта и, понимая, что вот-вот разразится буря, сделала шаг назад. — По нашим данным, она готовит тело Альмонда Синигами к отправке на родину для обряда погребения.

Тишина настала в тронном зале. Было слышно лишь тяжелое дыхание Светлоликой.

— Ты уверена, что он мертв? — Проговорила Хиара твердым голосом, чеканя каждое слово. — Ты можешь дать слово как жрица что Аль погиб?!

— Светлоликая, в пустыне внезапно началась песчаная буря, мать плачет по великому сыну, что ушел, не попрощавшись с ней, — склонив голову, произнесла Кьярта. — Она всегда плачет по своим великим сыновьям, но никто из Великих Кхаргов не умирал сегодня. Единственный, кто далек был от матери и не мог с ней попрощаться был Аль.

— Прочь, — коротко и жестко приказала Светлоликая, вставая с трона и отрывая от пола молот.

Кьярта еще раз склонила голову и спешно покинула тронный зал. Она как никто знала, что это такое потерять друга, ведь и она потеряла друга, как и весь народ Кхаргов. Но ей казалось, что Светлоликая потеряла больше чем она и даже больше чем все Кхарги вместе взятые.

Тяжелые ворота за спиной Кьярты спешно закрывали пятеро воинов, и когда створки сомкнулись, жрица, слегка поколебавшись, отдала приказ.

— Закрыть на засов! — резко, командирским голосом приказала она охране. — Никого не пускать к Светлоликой до моего распоряжения. Светлоликая в печали. Выполнять!

— Есть, — ответили воины, и огромный засов заблокировал ворота, а воины обнажили свое оружие, грозя любому, кто приблизится к воротам, помимо Кьярты, смертью.

А в тронном зале начиналась буря, сперва там, в тишине, раздались одинокие шаги, а затем донесся яростный крик.

— Лжец! — кричала Светлоликая за воротами. — Ты обещал вернуться!

И внезапно по воротам прилетел удар, створки еле сдержали удар императрицы, что с горя метнула в ворота свой молот.

— Аль! — пронзил пространство крик полный горя, а затем послышался тихий плач. Не императрицы, не Светлоликой, не воительницы. А тихий плач женщины, что потеряла не друга, она потеряла любимого, которому так и не сказала, что, не смотря на разницу в возрасте и положении, она любила его. Он ушел и больше никогда не вернется к ней, он так и не узнает о том чувстве, что уже как год грело сердце стальной воительницы, суровой правительницы, как счастливо она улыбалась по тоскливым вечерам, когда перечитывала их письма. И ей больше не встретить такого, как Аль. Нет таких и не будет. Светлоликая потеряла с ушедшим и часть себя.