— Тук- тук. — Последние удары сердца сестренки, утихшие судороги тела, и я начал действовать. Вправлять позвонки пальцами было нелегко, особенно когда руки, не смотря на мою собранность, слегка подрагивали.

Хруст стоял у меня в ушах, а пальцы танцевали на синеющей нежной коже, в спешке каждый позвонок надо было срочно вернуть на место, а нервы аккуратно вправить обратно.

— Вот так, Аль, как учила мама, — тихо приговаривал я сам себе, поглощённый такой тонкой работой. — Надо бы вскрыть шею для более точного фиксирования позвонков, но времени нет.

Секунды шли словно часы, мои рефлексы, скорость и реакция были на пределе. Я все время посматривал на печать, что вот-вот начнет отдавать опыт и энергию мне в награду за убийство.

— Кровь! У нас же единая кровь! — Осенила меня мысль, и топор рассек до кости мою ладонь и ладонь Астрид, и я вцепился в её руку как полоумный.

Холод внутри все усиливался, мне казалось что прошла вечность, но мои глаза меня не подводили, я просто был слишком быстр. Десять рыцарей в сияющих доспехах забежали в зал практически в тот же момент, когда я сломал своей сестре шею, и с этого времени они успели сделать лишь единственный шаг. А свет только сейчас усилился в зале, он проникал, казалось, мне в душу, под кожу, впивался в кости и начал убивать меня. Я прикрыл глаза, так как уже просто не мог смотреть, свет выжигал мне глаза.

— Уничтожить! Он знал про жертву! Убейте его быстрее, он что-то задумал, — кричали с балконов разные голоса, а в меня полетели заклинания, как подсказало мне прозрение, но я не мог уклониться, я не мог уйти и разорвать связь между мной и Астрид, и пусть я умру, но попытаюсь победить в уже проигранном бою.

— Г-р-а! — вырвался из меня боевой клич северных воинов. Я не знал, зачем его кричал, но так требовала моя душа.

И вот я почувствовал, как поток энергии полился в меня, и нет, я не мог его остановить как бы ни пытался, я рычал, мысленно проклинал все и вся, но не мог его остановить. Я пожирал свою сестру. В моей голове мелькали воспоминания о нашем детстве, одно за другим, и откуда-то из чертогов разума я вспомнил. Как в студеную, голодную пору, меня, совсем кроху, кормила с ложечки моя огненноволосая сестрёнка.

— Кушай, Аль, ну давай, — подносила мне ко рту деревянную ложечку сестренка. — Ешь и вырастишь большим и сильным.

Но я отодвигал своими маленькими ручками ложку и угукал, пытаясь сказать, донести до нее.

— Хочешь, чтобы сперва поела я? — спросило меня рыжеволосое чудо, смешно сморщив носик и улыбнувшись.

— Угу, — говорил я тогда, а теперь кричал.