Да, часть женщин захочет вернуться. Не большинство, Элейн не могла поверить, что в большинстве своем женщины столь безумны и склонны к мазохизму, но могла ли она рисковать? Если ее дочь, милая Нана, сжимавшаяся в комок всякий раз, когда отец повышал голос…

Хватит об этом думать, одернула она себя. Сосредоточься на деле.

Красная резинка говорила о том, что в канистре дешевый керосин, пользы от которого будет не больше, чем от бензина в хранилищах городских автозаправочных станций. В старом керосине с красной резинкой можно было тушить зажженную спичку. Но синяя резинка означала добавку стабилизатора, и такой керосин сохранял летучесть после десяти лет хранения, а то и дольше.

Дерево, которое они нашли, могло быть удивительным, но при этом оставалось деревом, а деревья горели. Да, конечно, там был тигр, но она могла взять ружье. Испугать тигра, при необходимости пристрелить. (Стрелять она умела: отец научил.) В глубине души она все же считала такую предосторожность излишней. Лайла ведь говорила, что тигр и лис – посланники, и Элейн чувствовала, что так оно и есть. Ей казалось, что тигр не станет пытаться ее остановить, что по сути Дерево никто не охраняет.

И если это была дверь, ее следовало закрыть навсегда.

Когда-нибудь Нана поймет и поблагодарит мать за то, что та поступила правильно.

9

Лайла заснула, но открыла глаза в самом начале шестого, когда новый день был угрюмой полоской света на восточном горизонте. Она встала и воспользовалась ночным горшком. (Водопровод уже пришел в Дулинг, но еще не добрался до Сент-Джордж-стрит. «Через неделю, может, через две», – заверяла Магда.) Лайла подумала, а не вернуться ли в постель, но знала, что будет только ворочаться и вспоминать, как Тиффани (перед смертью пепельно-серая) потеряла сознание в последний раз, с младенцем в руках, Эндрю Джонсом, все наследство которого состояло из самодельной рукописной книжицы.

Лайла оделась и вышла из дома. Шла куда глаза глядят, но не особо удивилась, увидев перед собой развалины муниципального здания, в котором проработала большую часть своей взрослой жизни. Здание это притягивало ее, как магнит, хотя смотреть здесь теперь было не на что. Его сильно повредил пожар, вызванный то ли ударом молнии, то ли коротким замыканием. Та половина здания, в котором располагалось управление шерифа, превратилась в почерневшие руины. Другой половине, с выбитыми окнами и проломанными стенами, досталось от непогоды. Сухая кладка размякла и покрылась плесенью, на полы намело мусор.

Поэтому Лайла удивилась, увидев, что на гранитных ступенях кто-то сидит. Собственно, только ступени и сохранились.