Двумя днями ранее Молли приходила к ним, и девочки прекрасно провели время, сначала играя на свежем воздухе (классики и прыгалки), затем под крышей (переделывая большой кукольный домик, который Элейн сочла возможным позаимствовать в «Дулингском торговом центре»), а потом снова на улице, до захода солнца. Они плотно поужинали, и Молли в сумерках прошла два квартала до своего дома. Одна. А почему так? Потому что в этом мире хищников не водилось. В том числе педофилов.

Счастливый день. Вот почему Элейн так удивилась (и немного испугалась, чего отрицать), когда, шагая к спальне, остановилась у двери в комнату дочери и услышала, что Нана горько плачет.

Элейн выбрала гольфкар, повернула ключ и придавила маленькую круглую педаль газа. Бесшумно выехала с автостоянки на Мэйн-стрит и покатила мимо потухших уличных фонарей и темных витрин. Отъехав от города на две мили, поравнялась с аккуратным белым зданием, перед которым торчали две бесполезные бензоколонки. Надпись на крыше сообщала, что это «Магазин “Все для жизни” округа Дулинг». Владелец, Кабир Патель, естественно, отсутствовал, как и трое его хорошо воспитанных (во всяком случае, на людях) сыновей. Когда разразилась Аврора, жена Пателя навещала родственников в Индии и в настоящий момент, вероятно, лежала в коконе где-нибудь в Мумбае, или Лакхнау, или где-то там еще.

Мистер Патель торговал всем понемножку – только так он мог конкурировать с супермаркетами, – но большую часть его товаров уже разобрали. Спиртное исчезло первым, разумеется. Женщины тоже любили выпить, и кто их этому научил? Другие женщины? Вряд ли.

Не останавливаясь, чтобы заглянуть в темный магазин, Элейн направила гольфкар во двор. Там находилась длинная металлическая пристройка с надписью «Магазин “Все для жизни” округа Дулинг. Автомобильные запчасти. Сначала зайди сюда и СЭКОНОМЬ!». Мистер Патель поддерживал в своих владениях идеальный порядок, в этом она отдавала ему должное. Отец Элейн, который был сантехником, подрабатывал ремонтом двигателей в Кларксберге, и в обоих сараях, служивших ему мастерской, повсюду валялись снятые детали, лысые шины, древние газонокосилки и культиваторы. Как бельмо на глазу, жаловалась мать Элейн. Зато оплачивает твои пятничные походы в салон красоты, парировал владыка замка, и беспорядок сохранялся.

Элейн пришлось всем телом навалиться на створку ворот, чтобы сдвинуть ее по грязным направляющим, но в итоге та отъехала на несколько футов, а больше ей и не требовалось.

«В чем дело, милая? – спросила она плачущую дочь до того, как узнала о существовании этого чертового дерева, когда думала, что слезы дочери – единственная ее проблема и что они прекратятся так же быстро, как весенний ливень. – От ужина разболелся животик?»