— «Ну, у меня ещё тридцать с чем-то лет в запасе есть, да и никаких срочных дел вроде нет».

Псы всё так и лаяли где-то в здании. В последнее время они вообще не умолкали. Маркуса, судя по всему, вовсе не волновало, что он мокрые ботинки надевает. Возможно, в полевых условиях он и не с такими лишениями сталкивался. Рив видел войну лишь в выпусках новостей, а затем, когда телевещание окончательно нарушилось, пытался узнавать последние сводки по радио, но так ни черта и не понял. Маркус не сказать, чтобы уж часто делился фронтовыми байками, но Риву достаточно было лишь пронаблюдать за его повадками, чтобы всё для себя понять.

— «Ты всё же сумел продержаться», — сказал Рив.

Маркус проверил, лежит ли у него в кармане заточка.

— «Ты о чём?» — спросил он.

— «Два года», — ответил Рив. Он был уверен, что всё это полная херня и выдумка журналистов, но заключённые постоянно говорили эту фразу. — «Говорят, такова средняя продолжительность жизни заключённого в этих стенах».

На какое-то мгновение Риву показалось, что Маркус сейчас улыбнётся. Но нет, ничего подобного не случилось, и, возможно, из-за травмы лица у Феникса уже никогда не получится это сделать. Вместо этого он кивнул.

— «Кто бы мог подумать», — пробормотал он.

ГЛАВА 11

ГЛАВА 11

«Это не Маятниковые войны. Вопрос уже не в том, захватят ли нас, и будем ли мы все потом говорить на пеллесском или острианском языке. Теперь уже нас не просто вражеская империя под себя подмять пытается. Идёт война на выживание, и мы в ней можем либо победить, либо умереть. Третьего варианта не дано. Никто у нас капитуляцию не примет, да и её условия не с кем обсуждать. В этой войне может погибнуть весь род людской, поэтому придётся забыть обо всех правилах».

(Полковник Виктор Хоффман напоминает

своим подчинённым о том, что стоит на кону

после “Дня-П”).