— «А это тоже подпадает под конфиденциальность отношений между клиентом и адвокатом, мистер Эмберли?»

— «Максимум, что я могу для вас сделать — это предоставить список моих бывших клиентов, которые достигали соглашений в подобной сфере», — пожал плечами Эмберли. — «О чём вы там с ними говорить будете, я всё равно не знаю. Репутация тюрьмы “Хескет” говорит о том, что у её сотрудников есть желание заключать необычные и неофициальные сделки, по условиям которых в определённые моменты они будут смотреть в другую сторону».

Дому пришлось повторить всю эту тираду про себя, чтобы осознать весь её смысл.

— «Вы сказали, что у вас целый список».

Достав какую-то папку, Эмберли пролистал её содержимое, а затем написал что-то на клочке бумажки.

— «Вот», — сказал он. — «Три варианта. Первый ошивается в баре возле пристани парома. Остальные два работают в хранилище имульсии на улице Дюрхам. Только не забывайте об осторожности. Они работают в обход Устава Правителей».

Большую часть последних десяти лет Дом бродил от одного лагеря “бродяг” к другому. Вряд ли при общении с какими-то обычными бандитами он окажется в большей опасности.

— «Спасибо», — поблагодарил Дом. — «Займусь этим».

Эмберли встал из-за стола, чтобы проводить Дома к выходу.

— «Вы ведь совершенно точно решили идти до конца, да?» — спросил он.

— «Он же мне как брат», — ответил Дом. — «А как иначе-то?»

Обратно в казармы Дом пошёл длинной дорогой, ведь ему нужно было время, чтобы смириться с тем, что он совершил ещё один безнравственный поступок, который крайне разочаровал бы его отца. Эдуардо Сантьяго передал своим сыновьям весьма простой кодекс чести, определяющий, что хорошо, а что плохо: “Не лги, не воруй, не изменяй и не обижай слабых. Проявляй уважение к окружающим, отвечай за свои поступки и никогда не подводи друзей”. Столь простые истины не нуждались в обрамлении витиеватых речей. Ни по одному из этих пунктов с самим собой не договоришься и не скроешься от угрызений совести.

“Но я ведь это ради Маркуса делаю, а не о какой-то сраной морали рассуждаю. Когда приходится выбирать среди всех этих правил, то я лучше нарушу их, но спасу тех, кто мне дорог”.

Дом брёл по тротуару скоростного шоссе, пиная носком ботинка небольшие камешки и осколки кирпича так, что они летели вниз с откоса. Мимо него в разные стороны проехало несколько автомобилей, но в целом день выдался весьма тихий, будто бы все спрятались в укрытие и ждали, когда что-то случится. В паре километров справа от себя Дом заметил то, что осталось того района, где он раньше жил. Именно там и находился дом, где он в последний раз видел Марию и детей вместе. Теперь же это было просто жилое здание. Всё, что делало его именно домом, уже давно покинуло эти стены. Но Дому всё равно было непросто заставить себя съехать оттуда и позволить правительству расселить там семьи, оставшиеся без крыши над головой. Там было слишком много места для одного человека, а Дому не хотелось постоянно терзаться воспоминаниями. С некоторыми вещами Дом всё же не в силах был расстаться. Все эти игрушки, одежда и диски хранились в казармах в двух больших картонных коробках.