— «Извини», — сказал Нико, до слуха которого только и доносилось, что глухое тявканье откуда-то издалека. Эти проклятые псы всё никак лаять не переставали. — «Ты в списке вместе с Чалкроссом и Лингом».
Оспен вытаращился на Нико. Он был достаточно молод, чтобы служить на передовой, да и телосложение позволяло, хотя до солдат, способных таскать на себе всю эту броню, всё же не дотягивало. Это и так должно было рано или поздно случиться, ведь черви с каждым днём всё глубже и глубже вгрызались в плоскогорье.
— «Так ты всё заранее знал?!»
— «Они мне вчера сказали, что половину персонала придётся сократить. Я им, конечно, ответил, что ничего хорошего, как обычно, из этого не выйдет, но им пытаться что-то объяснить — всё равно что в лужу пёрнуть».
— «Что ж ты тогда Парментера в список не внёс?»
— «Да не я выбирал, кого вносить. К тому же, мне нужен человек, который за псами приглядывать будет».
Оспен так и встал на месте, уставившись на Нико, будто бы это могло что-либо изменить. Чалкросс куда легче перенёс такие новости, ведь он и так по жизни бултыхался, как бревно в проруби, воспринимая всё, как данность. С каждым днём “Глыба” всё меньше и меньше напоминала защищённое убежище, так что мысль о том, чтобы взять “Лансер” и бежать, куда глаза глядят, начинала звучать всё привлекательнее. Но вот Оспен явно так не считал, а Линг узнает о своей участи только вечером, когда в ночную смену придёт заступать.
— «У меня тут ещё дела есть незавершённые», — сказал Оспен.
— «Ну, тогда мне надо просто позвонить председателю и сказать, что ты вынужден отклонить его приглашение, да?»
— «Я серьёзно. Меня там убьют».
— «Солдат учат выживать. Вон, с Фениксом поговори, он тебе всё объяснит».
— «Нет, я про то, что меня там точно завалят», — встряхнув головой, Оспен уставился куда-то за спину Нико, будто бы на стене за ним проявилось нечто ужасное, а затем потёр переносицу. — «Короче, я взял бабки у мужика одного с воли, чтобы для него кое-что сделать, но так и не успел довести всё до конца».
Нико как-то даже забоялся уточнять, о чём речь идёт. Оспен в своё время стащил немало припасов, направленных в тюрьму на нужды заключённых, а затем продал их на “чёрном рынке”. Но в последнее время припасов привозили так мало и столь редко, что всё его воровство выглядело сущей мелочью на фоне общего дефицита всего на свете. Вот теперь Оспену вся эта срань и аукнулась. Увы, но разбираться с этой хернёй ему теперь самому придётся.
— «И что там за дела у тебя?» — спросил Нико.