— Что, братец, здорово тебя окатило? — крикнул из машины Нишан.

— Бывает.

— Ну, давай в машину, недалеко осталось.

Тем временем дождь ослабел, моросил мелко, но настойчиво. Степь повеселела, казалось, что природа сделала большой влажный вдох. Торопилась расти, набирала силы изумрудная молодая трава, спешила впитать все соки разопревшей от дождя и тепла земли, каждый луч пробивавшегося кое-где через облака солнца. Камалу хотелось стоять и стоять так под этим моросящим дождем, слушать эту жизнь, вдыхать запах земли и чувствовать, как спадает с души вся тяжесть, вся ненужная напряженность и суетность. Древняя степь пробуждалась с очередной весной, в ее кажущемся покое не было безмятежности, всюду была видна извечная работа жизни. Камал хотел участвовать в этом великом деле, и казалось, степь понимает и принимает его сыновнее чувство любви и благодарности…

Видимо, Нишан по-своему истолковал молчаливую просветленную задумчивость Камала.

— Будь поспокойнее, братец, не лезь понапрасну на рожон, — сказал Нишан, не отрывая глаз от дороги и осторожно проводя машину между глубокими тракторными колеями. — Кому интересны твои соображения о Маханкуле. Никому это неинтересно. Думай о своих детях.

— Почему, Нишан-ака? Если стучаться, кто-нибудь откроет. Не все же поддались горячке освоения. Кто-нибудь да поймет.

— Послушай, какая тебе разница — распашут Маханкуль или нет?

Камал покачал головой и, удивляясь самому себе, в который раз начал доказывать.

— Маханкуль необыкновенно ценен редкими видами растений, они нужны науке, и прежде всего медицине. Второе — травостой этих территорий — основа животноводства целого района. Ну и вообще, не пора ли подумать о природе? Ведь мы от нее, если приглядеться повнимательнее, ох как зависим! Ведь не так давно в окрестностях нашего кишлака было полным-полно фазанов. Вы-то уж должны помнить! Теперь эта птица встречается только в заповеднике.

— В Каракульском я видел. Полно! — Глаза Нишана оживленно сверкнули. — Какие красавцы, черт побери! Петухи прямо переливаются всеми цветами радуги. Прав ты, глаза радуются, глядя на них.

— Они гибнут от ядохимикатов, которыми мы обрабатываем хлопковые поля, вот и уцелели только те, что держатся в заповеднике.

— Что же ты хочешь, кругом сплошной заповедник? И Маханкуль бы в заповедник, да?

— Если бы я мог, я бы обязательно превратил в заповедник Маханкуль. Ведь там есть такие птицы, такие травы, которые больше нигде в мире не встречаются. Это при том, что мы еще далеко не все знаем об этой земле. И вот, не зная, готовы уничтожить.