Нигора удивленно взглянула на нее, ей показалось, что в живых веселых глазах председательши играют подозрительные огоньки. Сначала отправила мужа в пустыню, сняла с должности, теперь к семье подбирается. Нет, Нигора не могла ждать ничего хорошего от прихода председательши. Малика сразу почувствовала настроение Нигоры, но она-то была к этому готова. Кому понравится, если вдруг изменится привычный ход жизни семьи, Малика и сама такая; стоит ее матери задержаться в гостях, тем более заночевать где-нибудь у родственников, она места себе не находит. А тут семья оказалась без хозяина, который глотает пыль в пустыне. Ну, Камал сам виноват, не будет приставать со своими возражениями.

— Не лежит у меня душа к этому детсаду, — нерешительно начала Нигора. — Уж лучше им быть дома. — Нигора хорошо знала нрав председательши и старалась отговориться от неожиданного предложения настойчиво, но мягко, не задевая начальственного самолюбия.

— Вот и напрасно не лежит, подруженька, — Малика по-дружески коснулась плеча Нигоры. — Вон сколько их ходит в садик. Едят по часам, спят по часам, кругом чистота, благодать!

Слова председательши о чистоте, так некстати сказанные, походили на упрек после недавней ссоры с мужем, но Нигора смолчала. Думают, легко держать в чистоте трех сыновей. Это со стороны! Не успеешь перестирать, переодеть, а они уже возвращаются с улицы в пыли и в глине. Обуваться не хотят вообще. Но для матери, конечно, это не главное, были бы здоровы.

— Вот что, подруженька, дайте-ка мне чем-нибудь подвязаться.

Нигора сбегала в дом и принесла большое белое полотенце, Малика подвязалась им, как фартуком.

— Ой, зачем вы это, — Нигора схватила председательшу за полную сильную руку. — Да что вы, не беспокойтесь, я сама…

— Вы думаете, я не умею купать детей?

— Нет, но…

— В таком случае лейте…

Малышу сначала не очень понравилось, что за него взялась чужая тетя, он замолчал и надулся, но когда мягкие крепкие пальцы стали ловко мять его тельце, он успокоился и даже тихонько засмеялся.

— Еще лейте! Лейте!

Нигора лила воду на голову сына, а он топтался в тазу, отчаянно протирая глаза. Нигора зачерпнула еще кувшин и окатила все кругленькое налитое тело малыша.

— Ну вот, готово, — Малика сняла с себя полотенце, закутала в него ребенка и в каком-то инстинктивном порыве прижала к себе. Султан с довольным видом, моргая и щурясь, крепко обнял ее за шею. Малика с удивлением почувствовала, как в груди у нее шевельнулось сладкое материнское чувство к сыну человека, которого она только вчера сняла с должности и отправила в пустыню. Какие гадости он ей говорил, будто она чуть ли не хочет выколоть детям глаза этим несчастным хлопчатником, как какая-то кровожадная колдунья. Да неужели можно пожелать плохого таким вот ребятишкам. Глупость какая. Камал любит сделать из мухи слона, все раздуть, поднять шум. Недаром в прошлом году получил взбучку от секретаря райкома. И все-таки не унялся. Не любит сворачивать со своей дорожки. Нигора, наверное, в душе обижается на нее, а ведь кому угодно может надоесть такой упрямец, как ее Камал. Упрямец и зазнайка. Именно его мнение обязательно должно восторжествовать и все изменить. Но для этого ему не хватает ни власти, ни веса. Зря упирается, недаром говорят, глупое упорство ломает хребет.