Мемория одолела разделявшее их расстояние и резанула его по лицу бледными ногтями оставшейся руки. Он поднял пистолет, когда вдруг механические женщины потащили его назад. Отбиваясь от них, нажал на спуск и увидел, как скорчилась Мемория. Медные пальцы полезли в рот и ноздри. Ногти полосовали ему лицо, ужасающе повторяя нападение Мемории в карете. Его сбили с ног, и он грохнулся на спину с такой силой, что почувствовал, что все его спинные позвонки по очереди хлопнули, как связка фейерверков. Закричав, он выпустил из пистолета одну за одной несколько пуль. Одна попала в голову ближайшей куклы, которая разлетелась на мелкие щепки вперемешку с муравьями-древоточцами. Одна из ног Моха высвободилась. Большего ему и не требовалось, чтобы тут же вскочить. Порывисто рассекая руками воздух, парящее чудище добиралось до его глаз. Он увернулся и выстрелил вслепую. Ещё одно вцепилось ему в бедро, как бешеный зверь.

Имоджин вбежала в двери и подошла сзади к двум чудищам, что стояли, раскачиваясь, в сторонке и молотили безо всякого разбора руками впереди себя. Двигалась она с грацией кошки. Одним ударом меча начисто снесла им головы. Одна кукла рухнула на колени да так и застыла, а голова болталась у неё на проволочке. У другой голова слетела и покатилась по полу. Тело по-прежнему стояло прямо. С гримасой отвращения на лице Имоджин ткнула её в спину между лопаток и пронзила чудище сзади. Мох, разинув рот, смотрел, как вытаскивала она чистый клинок. Три оставшиеся сестрицы повалились на землю, брыкаясь ногами и крича. Бились головами о каменные плиты, пока те не пошли щепками, и упали недвижимо.

Мох побежал к дверям, которые Имоджин, нападая, распахнула настежь.

– Мох! – крикнула она ему вслед. Он вырвался на крышу и тут же встал как вкопанный.

В нескольких шагах лежало сгорбленное тело Мемории с вывалившимися сквозь дыру в спине внутренностями. Голова её лежала чуть поодаль.

В дверном проёме появилась Имоджин с мечом.

– Я убила её.

Аурель

Аурель

– Она вышла из двери, – объясняла Имоджин. – Я подумала, что она убила тебя. – Мох стоял на крыше, подняв взгляд. Оцелус висел в воздухе. Несмотря на все ужасы последних минут, они ничуть не приблизились к достижению своей цели. Монастырь осмотрели; наверное, следовало бы повнимательнее наблюдать за оцелусом. Может быть, в этом и был единственный способ прорваться сквозь миражи этого островка. Мох выплюнул сгусток крови на землю.

– Она не преминула бы, – сказал он.

– Прости.

– Она должна была убить меня. Ты сделала то, – говорил Мох, всё ещё следя за оцелусом, – что нужно было сделать. Необходимо. Я не виню тебя за это. Та Мемория, которую, как мне казалось, я любил, девочка, упавшая с волнолома, умерла в тот же день. То, что заменило её, было подлым подобием. – Он с отвращением глянул на тощую фигуру на земле и перевернул её ногой. – Может быть, настоящей она никогда не была. Может быть, была она просто прогнившим корнем этого, монстром. Чем обязаны мы людям, которых когда-то любили, если оказались они кем-то другим? Я не знаю.