– Ах, да, – безразлично кинул юноша, махнув при этом рукой. – Просто на улице слишком много комиссаров было. Поэтому и припозднился.

– Ну, пойдём тогда. А то только нас все ждут.

Габриель и Артий стали проходить в «Палату Парии» – обычный зал заседания, как раз таки и предназначенный для всеобщего собрания, переделанный видимо из старого актового зала.

Оба парня как можно стремительней направились в эту Палату, довольно быстро минуя остальные помещения и этажи. Но и глядеть в этом здании особо было не на что. Обычные голые стены и помещения, в которых было только всё необходимо для работы и ничего больше. Большинство помещений было вообще заброшено и пребывало в молчаливом запустении. В сырых подвалах этого здания прекрасно рос необыкновенный садик из плесени и грибка, поэтому туда особо никто не заходил.

В здании не было отопления, и поэтому в нём сохранялась довольно сильная прохлада, а временами даже сырость, заставляющая людей здесь быть в верхней одежде, чтобы не замёрзнуть и заболеть.

Так по простым коридорам и суровым старым лестницам двое парней подбежали к помещению Палаты, из–за которой доносился явный гул недовольства.

Открывая уже массивную деревянную дверь с простейшей резьбой, они оказались в более тёплом и просторном помещении, которое было отлично освещено. В этой зале было максимально приемлемое количество источников света, от самодельных ламп до люстр и поэтому каждый уголок помещению был полностью освещён, а из каждой щёлочки была изгнана тень. Так же в этой зале стояло пара совсем примитивных обогревателей, которые можно было только сделать самим, отчего здесь было более тепло, нежели во всём остальном помещении.

Эта зала, как ни странно, была разделена на три секции: деревянная сцена, где и разворачивались основные баталии и выступали дикторы; нижние места для зрителей и верхней зрительский уровень, на котором гордо восседал «Партийный Пленум» и «Голос Истины».

Сидения были представлены старыми стульями с красными сиденьями, а под ногами был большой коричневый половик, который от грязи и старости стал практически чёрный.

– Ну, сейчас–то все собрались? – спросил кто–то из пленума, выдавив недовольный голос.

Алехандро еле улыбнулся и сказал:

– Да, все, думаю можно начать.

Габриель занял своё место на стуле. И его взгляд сразу пал на место, где сидела Элен. Его мгновенно прожгла душевная боль, пробившая сердце. Девушка сидела, аккуратно облокотившись на Верна. Его мускулистые и жилистые руки нежно, но в, то, же время уверенно её обнимали на талии. Они практически не слышимо, но с явной толикой любви о чём–то переговаривались. В её глазах буквально блестело счастье, а сама душа пела.