Габриель ужаснулся от последних слов Алехандро, даже несмотря, что большинство окружающих поддержало этого оратора. Он уже практически напрямую говорил об избранности Лорд–Магистрариуса, ибо эта личность стала для Алехандро не одним из тех, кто борется за свободу. Не даже первым среди равных. Он поставил главу бюрократии Империи выше всех остальных, превознеся его над самим обществом. Алехандро наделил его особенными способностями, сказав, что только Лорд–Магистрариус способен дать свободу, но ведь у каждого человека свобода должна быть с рождения. Как её можно дать, или отнять, если Партия ставит себе целью сделать свободу естественной?

Но тут вновь размышления Габриеля были прерваны обращением Мицелия.

– Вот мы выслушали представителей двух точек зрения на один вопрос, и найдётся ли среди вас тот, кто хочет сам высказаться по этому поводу, – холодно и излишне официально для этого собрания сказал Мицелий.

Все сидели моча и спокойно, даже не шелохнулись. Но вот в душе Габриеля закипал целый сонм различных эмоций, разрывавший его душу. Он несколько горел желанием выступить со сцены и выразить свою точку зрения, сколько ему очень хотелось показать себя перед Элен. Да, он понимал, что это мало чем поможет, но всё–таки некое кипящее и дикое желание просто прожигало его душу. И он не сдержался. Поднятая рука. Всеобщее внимание. И вот Габриель уже на сцене.

Он сильно волновался, ибо ему очень редко выпадала честь выступать перед людьми на публике. Его руки, ноги и губы сильно дрожали, но он тут, же всю эту дрожь, весь этот страх мгновенно подавил. Ибо на него смотрит множество людей, и в том числе Элен. Он подошёл к микрофону и с нотками естественной дрожи заговорил:

– Друзья, – задрожал голосом юноша. – Мы сегодня много услышали. Но я хотел бы сказать, что сейчас не самое лучшее время для одной идеи. Нас много и мнение у каждого разное и идея тоже. Если наша Партия придёт к власти, то должен решать, прежде всего, народ Милана, что хочет для своего города. Мы должны придержаться идеи временных правительств. Когда они приходили к власти, то давали народу самому решать, в каком направлении развиваться.

После своей речи Габриель посмотрел на Алехандро. Тот лишь слабо улыбнулся и отвесил благодарственный кивок.

Место говорившего Габриеля вновь занял Мицелий.

– Ещё будут мнения? Нет. Тогда предлагаю прямое голосование. Кто «против»?

Подняло подавляющее большинство людей в зале свою руку, что вызвало явное недовольство в глазах у Давиана.

– Кто «за»?

В ответ на это поднялась небольшой собранный в одном месте сноп рук, едва ли своей численностью дотягивавшийся до одной десятой из всего зала.