– Не вся стена, – бесстрастно сказал незаметно вошедший Данте. – На некоторых участках стены стоят солдаты из полк–ордена. Да и те участки, за которыми следят министерства, сейчас могут быть не под надзором, ввиду недавних событий.

– И что вы предлагаете, Великий Консул? – С надеждой в глазах спросил Эстебан.

– Своих солдат я уже отозвал со стены. В миланский аванпост я передал приказ о том, что все солдаты, там расположенные, переходят под твоё руководство. У меня со стола заберёшь карту, где расположены тайные укрытия за стеной. Мы хотели их использовать для тех выживших, если провалиться план «Новый Дом». Можешь повести туда кого сочтёшь нужным, теперь они все твои. И да, я инициировал план «Новый Дом». Мы покидаем эту страну. – с еле уловимой грустью закончил Данте.

– А что с Римом? – резко спросил Карамазов.

– Что со столицей? Через несколько часов мятежники казнят Канцлера и возьмут полную власть в городе, к завтрашнему утру всех высших представителей власти, кроме Лорд–Магистрариуса объявят еретиками и отступниками и навечно заклеймят предателями Рейха, а к вечеру во всей стране будет установлена новая власть. Я, конечно, передал в римский аванпост, чтобы мои люди передали большинство вооружения немногим оставшимся лоялистам. Но не знаю, насколько это замедлит отступников. – Бесстрастно проговорил Данте. – Рим потерян.

– А как вы сообщили в столицу, коммуникации же не работают?

– У полк–ордена своя система сообщения, – холодно ответил Консул.

– Ну а как мои инквизиторы, многие храмовники и солдаты подчинятся новой власти? – всё не унимался инквизитор.

– Вас просто, да и Канцлера тоже, обвинят в столь мерзком преступлении, что ваши же подчинённые сами отвернутся от вас. Вас заклеймят предателями и никто не узнает, что действительно произошло в Риме. Никто, – затем он резко развернулся к своему столу со словами. – Всё, мне пора, я собираю Совет и Орден, а точнее, тех, кто сумеет покинуть Рейх, и отбываю из этой страны.

Затем он что–то взял из стола и поспешно вышел из кабинета, оставив всех в полном одиночестве. В помещении вновь повисла могильная и непроницаемая тишина. Все стояли, глубоко задумавшись, и рассуждали о будущем, что уже скреблось в дверь.

– Что будем делать? – еле сдерживая ярость, всё растущую от бессилия, спросил Карамазов.

– Я лично поспешу в Милан и постараюсь вытащить Габриеля из этого безумия. План мы с Антонием придумаем уже на месте.

– А ты, Морс?

– Что ж, я настолько мелкая фигура, что мне и никуда бежать–то не надо, – с еле заметной улыбкой сказал инспектор. – Я знаю то, что просто ввергнет вас в шок, друзья.