К обеду следующего дня мы добрались и до столичного итальянского посёлка. Ничего особо выдающегося в нём не было — всё те же домики из светлого кирпича, местами покрытые белой штукатуркой, а ещё множество маленьких причалов на берегу. Только, в отличие от Барбеса, этот посёлок вовсе не напоминал трущобы. В застройке чувствовался единый план и порядок.

И даже в порту — который, по определению, является местом хаотичным и суетным — даже там было видно, что всё это не само собой построилось. Каждый причал был вписан в общий рисунок, пусть и казался, на первый взгляд, самобытной и независимой постройкой. Множество лодок в заливе занимались ловлей рыбы, а два кораблика — прикрывали их с моря.

Кораблики напоминали наши — те, что курсировали между Мысом и другими посёлками. Они были чуть покрупнее и выглядели более основательными, но выходить на них в море я бы не стал. В сравнении с вышронскими ладьями они безнадёжно проигрывали. «Три топора» выглядели на их фоне настоящим боевым линкором. И итальянцы это оценили сразу, выдвинувшись в нашу сторону всем составом своего флота.

Наши матросы спустили парус, сбросили в море якоря, останавливая корабль, и стали ждать прибытия местных хозяев. Медоед вышел на борт, обращённый к городу и судёнышкам итальянцев, и даже рукой помахал, обозначая своё присутствие. Это, к слову, сразу сбросило какое-то напряжение, ощущавшееся в воздухе, а итальянцы перестали спешить к нам навстречу и выпустили вперёд лодку с тремя людьми. Что-то вроде досмотровой команды…

Её глава — классический такой итальянский парень с тёмными кучеряшками волос, одетый в металлический нагрудник, лёгкую тканевую одежду и широкополую шляпу, перебрался к нам и поприветствовал Медоеда.

— А, русская мафия! Давненько к нам не заглядывал! — он протянул руку Медоеду, и тот её крепко пожал.

— Да я бы к вам жмотам и ещё дольше не заходил! — сообщил ему Медоед, но собеседник только развеселился от его заявления. — Но тут у меня пассажиры нарисовались… И сподвигли меня на дальние странствия.

— Кто такие? — спросил итальянец и, воспользовавшись оказией, принялся внимательно осматривать всё вокруг.

И первым, за что зацепился его взгляд — были пушки. Мы хоть и заткнули дула деревянными пробками, но пушка остаётся пушкой даже в таком виде. К тому же, стоящие рядом ящики со снарядами и порохом однозначно говорили о назначении орудий.

— Не бутафория? — с подозрением спросил итальянец.

— Нет, Марко, это не бутафория! — гордо кивнул Медоед. — И те безразмерные стволы за спиной ребят тоже… Филя, познакомься — это Марко. Шеф местной портовой охраны.