Куэйл повернул дверную ручку. Дверь распахнулась, являя взору нагого человека, который висел без видимой опоры, плавая в кромешной темноте.

Лайонел Молдинг беспрестанно вопил, однако Куэйл не слышал его возгласов.

Куэйл понаблюдал, как с макушки Молдинга отделяется лоскут кожи. Медленно и ровно скручиваясь в ремешок, содранный эпидермис оставлял за собой кровавый след, который шел через лоб, нос, потом достигал губ, спускался к горлу, груди и животу…

Куэйл отвел взгляд. Данную сцену он уже созерцал – и не раз. Даже засекал по времени. На протяжении примерно суток Лайонел Молдинг раздевался до мышц и костей, артерий и вен, после чего начинался процесс восстановления. Для Молдинга он был, похоже, не менее мучительным, чем предшествующий сброс плоти, но жалости к нему Куэйл не испытывал. Молдингу следовало знать. В оккультных томах, которыми он был одержим, не говорилось ни словечка о том, что конец его изысканий будет приятным.

Рядом с Молдингом висел Сотер. Глаза его были зашиты толстой хирургической ниткой – как и его уши, рот и ноздри. Руки и ноги Сотера тоже прихвачены к туловищу широкими стежками. В этом узилище обреталось сознание Сотера, запертое в аду, напоминающем Хайвуд, ибо для того, кто прошел через такое страдание, более жестокого истязания сложно и измыслить. Если честно, Куэйл испытывал к Сотеру нечто вроде жалости. Даже по невысоким меркам своей профессии человечностью Куэйл не отличался. Однако за все это нескончаемое время вирус гуманизма, верооятно, заразил и его.

Ну а позади Молдинга и Сотера виднелись сотни висящих страдальцев – мужчины и женщины, колышущиеся, как сохлые оболочки насекомых в гигантских тенетах. Некоторые болтались в пространстве столь долго, что Куэйл запамятовал их имена, а заодно – и причины, приведшие их к подобной участи. В сущности, какая разница. Это же мера перспективного соответствия. Говоря проще, воздаяния.

Глубоко в чернильной тьме за телами мутновато различались багровые вены, напоминающие трещины в вулканической породе. Вселенная распадалась, а ее тонкая оболочка потрескалась. В некоторых местах она была прозрачна, и Куэйл принялся созерцать исполинское существо, прильнувшее к барьеру. Пожалуй, для него целые галактики являлись обычной накипью пены на поверхности горного озера.

Куэйл продолжал смотреть на существо. Вон суставчатые конечности и челюсти, скрывающиеся в челюстях. Неровные, изогнутые зубы и масса искристо-черных глаз, раскиданных, как лягушачья икра в глубине пруда.

В присутствии Не-Бога Куэйл всегда испытывал трепет.