Тенделл невольно покосился на ручищи Блюма. Волосатые кулаки сжимались и разжимались, будто Блюм уже примеривался, как ему применить собственные навыки переговорщика с бедолагой Уоллесом.

– Послушай, – с нарочитой проникновенностью вымолвил Тенделл. – Это мои края и мои земляки. Вести разговор предоставь мне. Через пару дней ты будешь в Бостоне, а Уоллес и иже с ним останутся тут. Они мне нужны для опоры. Ты же понимаешь?

Блюм лениво повернулся и посмотрел на Тенделла из-под надбровных дуг. Он напоминал крупную дикую кошку из зоопарка во Франклин-Парке – вроде бы расслабленную до сонливости, но только пока перед ней не поставят миску с сырым мясом.

– Ты знаешь Царя Соломона? – спросил он.

– Угу.

– Так вот – он тебе не верит.

– Неужто? А я думал, ты сюда прибыл только для того, чтобы выдать мне приз.

– Я тебе тоже не верю.

– Прискорбно слышать.

– Это ты Соломону скажи.

И Блюм уставился в окно. Тенделл стиснул руль. Прежде человека он никогда не убивал, но сейчас вполне чувствовал в себе силы, если припечет, покуситься на Морду-Блюма. И пошел Царь Соломон куда подальше…

Тенделл выпрыгнул из машины, занесенной снегом, и поспешил предупредить шоферов о смене маршрута.

– Паршивец Уоллес, – прогудел Райбер, здоровенный датчанин. – Мы ж яйца скоро отморозим.

Его коллеги Конлон и Маркс кивнули в знак согласия. Аскетичность Уоллеса даже по меркам северо-востока казалась чрезмерной.

– Ехать дальше нельзя, – объявил Тенделл, – в такую-то погоду!

– А че Блюм говорит? – поинтересовался Конлон.

С Блюмом они хотя и не общались, но слышали вопросы, которыми он пытал канадцев, и были в курсе делишек, которые он хочел замутить. Их самих он пока не допрашивал, но это, безусловно, маячило впереди.

– Он недоволен, – признался Тенделл. – И пускай пешком в Бостон шагает, мне-то что.

– Не дай бог с ним что-то случится, – забеспокоился Маркс.

– Если случится, Царь Соломон нас поубивает, – заверил его Тенделл.