«Франкенштейн» опосредованно, через науку и сновидения, связан с поздним образцом английской готики, романом Роберта Льюиса Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» (1886). Как и роман Мэри Шелли, «сенсация за шиллинг/ползучий ужас» Стивенсона являлся отчасти порождением кошмара.

Однажды в 1885 году жена Стивенсона Фэнни[104] всполошилась от сдавленных криков мужа и разбудила его, как и подобает благоверной супруге. Стивенсон побудке не обрадовался: Фэнни, оказывается, вырвала его из иной реальности (то была первая сцена превращения, фигурирующая в романе). Будучи человеком крепкого склада, Стивенсон сел за писание и, говорят, свой первый черновик повествования завершил через три дня.

В научном плане «Франкенштейн» обязан расцвету медицинских исследований, особенно интереса к процессам, происходящим в человеческом организме. Это в крайнем своем проявлении привело к «беркингу» – заказным убийствам с целью поставки трупов для анатомирования. В основе данного термина лежит имя Уильяма Берка. Мистер Берк вместе со своим сообщником Уильямом Хэйаром за один лишь 1882 год умертвили в окрестностях Эдинбурга шестнадцать человек, а трупы продали доктору Роберту Ноксу. Берка за его злодеяния повесили, а изобличившего его Хэйара помиловали (что с ним было дальше, история умалчивает). После казни Берка публично расчленили, а скелет выставили в анатомическом музее Эдинбургского университета медицины, где его можно видеть и поныне.

Роман же Стивенсона отталкивается от неодарвинистской теории дегенерации, суть которой состоит в том, что цивилизация содержит в себе семена собственного вырождения. Изучая двойственность человека, данная теория предполагает, что он, развившись из первобытного существа, удерживает в своем естестве буйные атавистические позывы и наклонности, ждущие некоего катализатора, дабы показаться на поверхность.

Таков был и принцип ранних работ по криминальной антропологии, в том числе воззрения итальянского психиатра Чезарио Амброзо. Сей ученый муж считал, что зачатки криминальности и безумия (с нравственной точки зрения) были свойственны человечеству еще на ранней стадии его развития.

Стивенсон делает реверанс в сторону эпистолярной традиции, используя для наживки читателю письма героев, однако в этом случае послания персонажей романа являются частью общего объемного нарратива. Наиболее убедительным при перечитывании «Доктора Джекила и мистера Хайда» мне показалось то, как плавно и постепенно в повествовании выходит на передний план природа отношений между Джекилом и Хайдом. Посыл произведения нам известен: ученый экспериментирует со снадобьем, чтобы высвободить темное, первобытное начало и отделить его от своей же возвышенной сущности: