…Выстрел эхом раскатился по всем уголкам старого Замка.

– Виктор?.. – Бабушка выронила из рук вязанье. – Виктор!

У дверей папиного кабинета собралась толпа.

– Ломайте дверь! – приказал дядя Винки.

Тётушки заголосили, кто-то побежал за инструментом… Дуния молча вытащила свой боевой топор и, примерившись, рубанула с плеча, но не попала, потому что дверь открылась.

На пороге стоял… Папа. Он был бледен, но спокоен. Лезвие топора просвистело в дюйме от его лица, но он даже не отшатнулся.

– Сумасшедший дом!.. – первой завопила тётка Люсильда. – Виктор, что это ты затеял стреляться средь бела дня?

– Лучше бы он сделал это ночью? – съязвил дядя Винки.

– Как вы могли подумать, что я так поступлю? – удивлённо отвечал Гилленхарт. – Чтобы ни случилось – жизнь продолжается. Пусть сегодня не повезло, но пока есть люди, которым ты нужен… – тут он замолчал и обвел глазами собравшихся. – Да что вы, в самом деле, господа!.. Неужели вы подумали, что я мог бросить вас?.. Ружьё просто выстрелило само!

Но домашние унялись нескоро. Тётушкам непременно захотелось взглянуть на то самое злополучное ружье, и Папе пришлось приложить немало усилий, чтобы переключить их внимание на более обыденные вещи. Наконец, возле отца остались только дядя Винки и Рэг Шеридан, который, придя еще утром, не успел покинуть дом Гилленхартов, соблазнившись Бабушкиным обедом.

– А теперь, дружище, выкладывай все начистоту!.. – сказал дядя Винки, убедившись, что поблизости не осталось ни одной юбки, и жестом фокусника извлек откуда-то плоскую фляжку.

Вместо ответа кузен кивком головы пригласил их войти в кабинет.

Там, в стене, где раньше висел портрет барона Юстэса фон Гилленхарта, зияла огромная дыра. Сам портрет, вернее, то, что от него осталось, валялся на полу.

– Мне ужасно хотелось как-то разрядиться, – пояснил смущенно потомок барона. – И я не придумал ничего лучше, чем выстрелить из ружья. Сначала я собирался пойти в лес, побродить там… Но во мне буквально всё кипело – и тут на глаза попался этот дурацкий портрет!

– Чем родственничек-то провинился? – буркнул дядя Винки, прикладываясь к плоской фляжке, которую достал их кармана.

– Понимаете, – задумчиво протянул Гилленхарт, – меня не покидало чёткое ощущение, что все неурядицы, последнее время свалившиеся на нашу семью, так или иначе связаны с именем барона: мне постоянно в той или иной форме предлагали продать Замок. Это были разные люди, они предлагали разные условия – порой, даже доходило до прямых угроз!

– Одним словом, нашел козла отпущения, – подвел итог комиссар.