– Причина тебе известна?

– Смерть родителей. Их убили в Нигерии.

– Ты получила фотографию… из-за нее Мэтью тебя и привез сюда.

Я кивнула, и губы Изабо сжались в знакомую жесткую линию.

– Свиньи.

Их можно было обозвать и похуже, но «свиньи» тоже годились. Хорошо бы и Доменико Микеле включить в эту категорию.

– Паника паникой, – решительно добавила Изабо, – но гулять мы с гобой будем, потому что так хочет Мэтью.

Я выключила компьютер и пошла переодеваться. Бриджи, аккуратно сложенные Мартой, лежали в ванной, а жилет, сапоги и шлем я оставила на конюшне. Надев теплые носки, мокасины, бриджи и водолазку, я сошла вниз.

– Я здесь, – позвала Изабо из небольшой комнаты, окрашенной в теплый терракотовый цвет.

На стенах висели рога и тарелки, в старинном буфете с успехом поместилась бы вся посуда какой-нибудь сельской гостиницы. Изабо, читавшая «Монд», оглядела меня с головы до ног:

– Марта говорит, ты хорошо спала.

– Да, спасибо. – Я переминалась с ноги на ногу, как в кабинете директора школы.

Марта, очень вовремя подоспевшая с чайником, тоже меня проинспектировала.

– Так-то лучше, – изрекла она, протягивая кружку, и удалилась, лишь когда Изабо отложила газету.

На конюшне Изабо помогла мне натянуть сапоги и стояла рядом, пока я надевала шлем и жилет. Мэтью, видимо, оставил ей четкие указания. На ней самой была только стеганая куртка – для вампиров с их относительной несокрушимостью все куда проще.

В леваде бок о бок стояли Фиддат и Ракаса – совершенно одинаковые, включая дамские седла.

– Жорж неправильно заседлал Ракасу, – сказала я. – Я боком не езжу.

– Что, страшно? – поддразнила Изабо.

– Нет! – Я подавила гнев. – Просто мужские седла мне больше нравятся.

– Откуда тебе знать? – Изумрудные глаза светились лукавством.