Верховой покосился на Светку. Она, красная как вареный рак, молча разглядывала траву у своих ног и чуть не плакала. Но мне было плевать. Может, она и не принимала участия в организации этой подлости, но ведь знала о ней. И не предупредила. Поделом тебе, бывшая подруга. Верховой вопросительно показал на нее глазами, но я покачал головой.

— Эй, бабка! — крикнул вдруг Серый, и я обернулся.

Старушенция бочком–бочком двигалась к избе, и что–то в ее лице говорило о том, что она намеревается смыться. Ну, уж нет, уйти мы ей не дадим!

— Куда?!

Яга прямиком двигалась к высокому деревянному ведру. Поравнявшись с ним, она уперлась руками в край и лихо запрыгнула внутрь. Ух ты, это ж ступа! Шутки шутками, а она и в самом деле сейчас свинтит. С чего вдруг? Может, обиделась, что я нагло лишил ее обеда?

— Бабка, стой! Что случилось?

Но старуха, не оборачиваясь, схватила метлу, что–то пробормотала, ступа вздрогнула и пошла на подъем. И тут же грохнулась на землю: на ее боках и на черенке метлы буйным цветом распустились веточки с листьями. Я оглянулся — неподалеку стоял Володька с амулетом Лесной нимфы в руке и насмешливо улыбался.

— Ой–ой! — завопила плутовка, и мы бросились ее поднимать.

Вытащив бабку из зазеленевшей ступы, Верховой взял ее за грудки, немилосердно тряхнул и потребовал:

— Почему хотела сбежать? Правду говори!

На несчастную Ягу жалко было смотреть, в руках двухметрового гиганта она выглядела настоящей пушинкой. Лицо ее скривилось, и нос коснулся подбородка.

— Ну чего ты, касатик, чего? Ну, пошутила маненько…

— Толком говори!

Я видел, что Володька едва сдерживает смех, но все–таки он сумел взять себя в руки и напустить в глаза грозы.

— Милок, да я ж ничо. Ну, попутала слегка. Думала, вдруг добрый молодец дурную плашку вытащит, будет мне знатный обед.

— Все ясно, — я протиснулся к Верховому и попытался отнять у него болтавшуюся в воздухе старушенцию. — Никаких правил, что надо тянуть таблички, не было, ты бабка сама все это выдумала. А про Смородину и Калинов мост тоже?

— Что ты, что ты, мил человек, — засуетилась Яга. — Истинная правда — и про реку, и про мосток. И про то, что обратно не вертаются. Вот только ты и могешь.

Володька наконец опустил бабку на землю, она облегченно вздохнула и одернула юбку. Видать, не сладко ей было висеть в могучих руках «касатика». Я в упор посмотрел на старую мошенницу и спросил:

— Почему я?

Она взглянула на меня, печально и серьезно, и без обычных ужимок ответила: