МОНБАЗОР

Почему я вдруг вылез? Да по двум причинам. Во-первых, нельзя было позволить, чтобы такие дела брала на себя юная девушка, а я оставался как бы в стороне. Кроме того, мне казалось глубоко неправильным, что она собралась брать деньги у своей мамы. Кстати, интересно, кто эта таинственная женщина? Как-то вначале не узнал, а теперь даже неудобно спрашивать.

А во-вторых, было у меня некое предчувствие, что решение моих проблем спрятано где-то под землёй. Или, может, я таки заразился витающей здесь кладоискательской лихорадкой?

Только не думайте, что мы полезем в нычки тёмных магистров с голыми руками. Пока Сальешиш добежит до соседа, а тот соберется сюда, обзаведусь-ка я техническими средствами!

С этой целью я отправился в каретный сарай, где, помнится, недавно видел один очень полезный прибор. Естественно, за мной увязалась и любопытная Натация в сопровождении непременной госпожи Клэпп.

— Барышня, ваша милость, — Ферак высунулся навстречу нашей дружной компании из-под шарабана. — Я это… тяги подтянуть вздумал… Мне бы ещё полчасика!

— Всё нормально, мы пока никуда не едем.

Обойдя экипаж, я остановился перед полкой, где по-прежнему стоял посреди всякого хлама круглый циферблат с единственной стрелкой. При виде меня он пробудился и защелкал. Стрелка воинственно встопорщилась, нацелившись в мою сторону.

— Тихо, тихо, грозный какой…

Щелчки поутихли и стали реже. Я протянул руку, пытаясь погладить по корпусу, но едва успел отдёрнуть её. Стрелка мигом вытянулась на целых две пяди, едва не нанеся мне укол.

— Ишь ты, сердитый какой!

«Дикий, — прокомментировала Первоконнница. — И несимпатичный».

Перочинный ножик в моем кармане зашевелился, но ничего не сказал. Или Такс не счел нужным передавать его речь.

— Оцэ лограф! — хмыкнул Ферак из-за шарабана.

— Спокойнее, спокойнее, дружок… Железка хромированная, проголодавшаяся…

На сей раз, наученный горьким опытом, я уже не тянул к нему руку, а воспользовался телекинезом, заодно добавив чуточку магии для подкормки его накопителя. Щелчки снова стали тише. Если закрыть глаза, их можно было бы принять за громкое прерывистое мурчание.

— Вот так, вот так, мой гладенький… Такс, он что-то говорит? Ты его слышишь?

«Слышу», — как-то без особой приязни буркнул мой пёс. И, очевидно, включил звук для меня.