– За старые восточные доки, в те склады. Отправляйся со своей эльфийской шлюхой туда или прямиком на Вечный Лед!

– Надеюсь, брат мой, – с насторожившей меня интонацией произнес Винсент, – вы сказали правду.

– Мне врать ни к чему, святоша! – Мешок, приподнявшись, уперся руками в столешницу и качнулся вперед, сверля монаха злым взглядом. – Сказал же: я хочу, чтобы ты убил Хомяка, ясно? Или Хомяк – тебя, а еще лучше, чтобы вы все там сдохли! К чему мне врать? Чтобы ты еще раз пришел сюда?!

– Можете не беспокоиться, – печально вздохнул брат Винсент. – Второго раза не будет.

И снова движение оказалось настолько быстрым, что я не успела его разглядеть – лишь расслышала тихий стук. Десятый Мешок, подавившись очередным ругательством, посмотрел вниз – на костяную рукоять небольшого гномского ножа. Вот на черном атласе жилета появился влажно блеснувший оттенок, пятно быстро расползлось вширь… Мешок еще успел поднять голову, и на этот раз в адресованном Винсенту взгляде было лишь удивление.

– Если ты сказал правду, – объяснил монах, – я помолюсь и за твою душу.

Кажется, умирающий еще успел услышать и понять. А может, кивок был уже посмертной бессмысленной судорогой. Главный речной вор столичного левобережья ничком рухнул на стол, рука со скрюченными пальцами проскребла по зеленому сукну и застыла.

– Но… – глупый вопрос, но я не могла не задать его, – зачем? Он же сказал то, что мы хотели услышать.

– Он вор и… – Винсент, обойдя стол с мертвецом, приподнялся на носках и снял со стены небольшую картину: девушка в светлом платье и соломенной шляпке, прикрывши глаза ладонью, смотрела, как погружается в море устало-багровый солнечный полукруг. Великолепный образчик аранийской акварельной школы – воздушной, светлой, многоцветной. Создавший этюд художник был несомненно талантлив – и столь же несомненно неизвестен.

– …убийца.

– А вы?

– Я, – брат Винсент широко улыбнулся, – верный пес Ее Величества и полковника Карда. И сегодня ночью меня спустили с цепи.

* * *

– Кажется, мисс Грин, я недооценил сложность задачи, ай!

Гора ящиков, с вершины которой брат Винсент проводил свою рекогносцировку, с оглушительным треском осыпалась, едва не погребя под обломками пару облезлых кошек. Монах же с достойным эльфа проворством перескочил на соседний штабель воняющих аммиаком тюков. Оступился, замахал руками, но в итоге все же удержался от падения в хищно темнеющие заросли бурьяна: по большей части чертополоха и белены с коноплей, но разросшихся до невиданных мной доселе размеров – наглядное свидетельство полезности азотных удобрений.