— Они ж тебя пристрелят, — хрипит он.
— Ну-ка слезь с меня!
Он стонет, когда она пихает его в больной бок, но с места не двигается.
— Они пристрелят тебя на месте.
— Пусти, пусти! — кричит она. — Я должна им помочь, я…
— Ты им ничем не поможешь. Враг уже отступил. А они держатся настороже. Не хотят, чтобы их снова взяли врасплох.
Мулагеш смиряется и лежит тихо, чувствуя себя несчастной и беспомощной. Он, конечно, прав: что бы тут ни случилось, помочь уже нечем. Как же она ненавидит такие ситуации…
— Найди мне тело, — говорит она.
— Что? — изумляется Сигруд.
— На каком-нибудь сайпурском солдате должна быть аптечка первой помощи. Она из желтой резины, непромокаемая. Внутри ракеты и ракетница. Принеси ее мне. Красться у тебя получается лучше, чем у меня.
— Ты слишком много требуешь от раненого.
Но он отпускает ее и исчезает в темноте. Мулагеш поднимается и садится, оглядываясь вокруг. А ведь точно, откуда-нибудь пуля только так и может прилететь… Кругом-то темно. Вдалеке мечутся тени, но она уже понимает, что там делают: пехота оцепляет периметр, перекрывая все возможные пути входа и выхода.
Сигруд выступает из тени, таща что-то за собой. А потом сбрасывает это на землю. Пахнет потом и кровью. В темноте Турин может разглядеть только щеку и сжатый кулак.
— Это не похоже на ракетницу, — говорит она.
— Нет, — кивает он. — Но я подумал, тебе лучше самой посмотреть.
Он вынимает ракетницу и передает ей. Она колеблется некоторое время, затем поднимает ракетницу и стреляет.
Ракета заливает все ярким, праздничным красным светом, озаряя лицо парнишки, который лежит на земле: это вуртьястанец лет пятнадцати, с элегантно татуированной шеей и идеально круглым входным отверстием под ключицей. На груди у него портупея, в ней сайпурский пистолет. Ему, наверное, пришлось максимально затянуть ремни, чтобы портупея села как надо на его щуплое тело еще не вошедшего в возраст мальчишки. Мулагеш все еще смотрит ему в лицо, когда их окружают сайпурские солдаты.
11. Справедливая смерть
11. Справедливая смерть