Маккензи опустил взгляд и уныло оглядел свой потрепанный наряд. Еще пару дней назад одежда, купленная в магазине готового платья, придавала ученому светский лоск и даже намекала на следование за модой, но теперь… Цилиндра Том лишился давным–давно и теперь его голову украшал потрепанный и выцветший котелок, приобретенный у студентов братства Блума. Шикарное пальто было бесповоротно испорчено грязью пустошей, и Том оставил его в убежище, ограничившись сюртуком, а в нем, надо сказать, было довольно прохладно. Хотя на сюртуке и не было пятен грязи, как на пальто, купание в Таре не пошло на пользу одежде. Из черного сюртук стал грязно серым, впитав из реки всю дрянь, плававшую по волнам, вдобавок покоробился и чуть сел после сушки. Воротник рубашки, бывшей когда‑то белым, вобрал в себя всю Лонбургскую угольную гарь и приобрел буро–серый оттенок. Брюки, видневшиеся из‑под сюртука, помятые, не глаженные, забрызганные плохо отчищенными пятнами грязи, тоже не производили должного впечатления. А уж ботинки — побывавшие и в Таре, и в лужах Лонбурга и в грязи пустошей около верфи — про них лучше и не вспоминать. Ни трости, ни часов, ни зонта — ниже, кажется, пасть уже некуда. Еще и накладная борода чуть покосилась, а кожа под ней зудит.

Оглядев себя, Томас пришел к неутешительному выводу, что выглядит он как потрепанный мелкий жулик, принимающий ставки на собачьих бегах. Что проводятся даже не в Лонбурге, а в захудалых предместьях Акройда. Поверил бы он сам словам такого типа, если бы тот ввалился к нему в кабинет и начал вещать о заговоре, размахивая пачкой рукописных бумаг? Вряд ли. Вся надежда на Никласа. В конце концов, именно он добился встречи со спикером Совета Лордов — лордом Станисом Рейли, являвшимся вторым лицом в этом Совете — после председателя лорда МакГинли, конечно.

Лысеющий письмоводитель внезапно поднял голову, словно услышав скрытый сигнал, и грозно взглянул на посетителей. Потом обернулся к дверям, продемонстрировав гостям сухой орлиный профиль, и медленно, очень осторожно, поднялся из‑за стола. Еще раз окинув грозным взглядом гостей, он сделал едва заметный жест рукой, приглашая их следовать за собой, и побрел к дверям.

Томас и Ник поднялись одновременно, как по команде, и быстро подошли к столу. Ученый чуть задержался, отстал на полшага, пропуская вперед охотника за головами — в конце концов, это его затея, пусть и отдувается.

Огромная створка двери приоткрылась — неожиданно легко, словно была невесомой, и письмоводитель молча указал гостям на открывшуюся щель. Никлас беззвучно шагнул в нее первым — бросился, словно в атаку на врага. Томас, исполненный самых мрачных предчувствий, шагнул следом и вздрогнул, когда огромная дверь захлопнулась за его стеной.