И юркий человечишко с густыми волосами, зачесанными на пробор. Волосы курчавились, хотя человечишко щедро смазывал их воском. Еще он подкручивал усики и пудрился, силясь скрыть неподобающую стряпчему красноту.

— Вы понимаете, что если дело дойдет до суда, у вас нет шансов! — человечишко дергался и силился казаться выше, чем он есть. — Ваши обвинения смехотворны!

А Зигфрид не понимал, чего от него хотят, и вообще мысли его были заняты двумя десятками склянок, которые он приобрел в ближайшей лавке и теперь маялся, как бы сложить их так, чтоб не побились. Ладно, вытяжка из болиголова только рубашки зальет, но вот ведьмина трехлистка и воняет-то так, что вонь эту не выведешь.

— Мой клиент так добр, что предлагает мировую… он, понимая положение, в котором вы оказались не по своей вине, готов предоставить компенсацию… небольшую…

…полторы тысячи злотней.

…это не взятка, отнюдь, но…

Тьме было интересно. Она готова была слушать Зигфрида, и, прояви он малейшую слабость, забрала бы воспоминания.

Он знал.

И в свою очередь сам желал бы услышать о сокровищах, которые здесь таились.

…нет, не о ржавых крюках, которые помнили времена иные.

…и не о молоденькой колдовке, что умирала, на этом крюке подвешенная… кем? Собственным супругом, не поверившим в этакую любовь.

…не о проклятии.

…не о крысах и узнике, что стал законною их добычей… кем он был? Особой королевской крови, лишним в своем семействе. И этакая малая услуга позволила проклятому роду подняться. Кости его и по сей день лежат здесь, неупокоенные.

Разве Зигфриду не хотелось бы оказать иную услугу уже нынешнему королевскому роду? Ему ведь нужны друзья…

…позже.

…пусть тьма расскажет о том, что происходило сейчас.

И она, послушная, плеснуло в лицо густым запахом крови. А с ним — и криком. Потом засмеялась звонко и сплела полупрозрачный девичий силуэт.

Она стояла на носочках.

Юна.

Обманчиво невинна.