Познавший Тьму вздохнул, поднялся.

– Оставайся здесь, брат. Я сейчас.

– Хорошо, – растерянно отозвался Восставший. – Но всё равно, слова твои, Хедин… Хедин? Что это был-о?

Короткий толчок силы.

– Стой! – Ракот вскочил, хватаясь за голову. – Стой, брат!..

…Ночь не ответила.

…Скорее, скорее, Хедин. Закрывай пути, захлопывай двери, навешивай замки. Пусть никто не узрит твоей дороги, пусть никто не разделит её с тобой. Ни одна живая душа.

Межреальность, пустая и серая, полная едва движущейся силы, раздалась с равнодушием умирающего.

Страшная прореха, куда хлынул огненный Хаос, затянута и закрыта их с братом стараниями, но виднеется в барьере, словно шрам.

Хедин направлялся прямо к нему, унося с собой всю веру смертных, всё, что у него оставалось – и память.

Память о Голубом Городе в благословенном Джибулистане, о Замке Всех Древних. Обо всём, что делало его не просто Познавшим Тьму, но – Великим Пределом.

Вот она, тьма перед барьером; рычит и рвётся за ним огненный Хаос.

Как же это просто, оказывается; наверное, как всё гениальное. Исполнить своё предназначение, да; а дальше – дальше будет видно.

Ракот удержит этот осколок Вселенной и один, если надо. Одной лишь верой в себя всех миров, что отыщутся тут.

Ему, Хедину, нужно сделать всё, чтобы рассечённое Упорядоченное срослось бы вновь. Потому что миры за его спиной должны жить, и божественность его – ничтожная плата за это.

Но, конечно, План предусматривал и другое.

Познавший Тьму коснулся преграды.

Коснулся – и мгновенно ощутил вечную ярость Хаоса, его отчаянные удары в ненавистный барьер.

«О ней позаботятся», сказал он совсем недавно брату Ракоту. О ней, о Сигрлинн. Сказал, не зная сам, откуда это вырвалось, – родилось из странной уверенности, что с любимой всё будет хорошо.

Познавший Тьму утрачивал человеческий облик, сбрасывал его, словно старый плащ. Ощущал неровности заклятий вражеского барьера, и сам решительно, не давая сомнениям овладеть собой, отбрасывал всё, что отдаляло его от изначальной сути Истинного Мага – от великого Предела.