Покуда в голове проносились вихрем эти невеселые мысли, Ласточка делала то, что умеет. Сначала умыла покрытое грязными разводами и потеками слез личико Росинки холодной водой из рукомойника. Потом быстро натаскала из сада нагретой горячим летним солнцем воды – по жаркому времени такая прохладная ванна вполне сойдет. Замочила перепачканную одежду подруги.

Притащила чистую на смену. Вскипятила воду на чай. Вытащила Росинку из ванны, растерла мягким полотенцем, отжала волосы куском шелка – чтобы блестели – не переставая приговаривать утешительную ерунду ни на мгновение. А потом повела начисто отмытую подругу на кухню. Не в гостиную же ее тащить всей семье на погляд. А что жарко в кухне, так это беда поправимая – всего-то и дела, что дверь входную открыть…

Росинка не сказала и слова против. Она и вообще ничего не сказала. Она сидела с чашкой чая в руках и, похоже, не вполне понимала, что это за предмет.

– Пей, – односложно велела Ласточка.

Росинка послушно отпила глоток. Потом, уже по своей воле, еще один. Ну, хвала богам…

Ласточка подошла к ней и чуть приобняла. Так и хотелось погладить измученную девчонку по голове – ну ведь котенок, как есть котенок напуганный. Особенно в этом платье. Конечно, Ласточка могла дать ей домашнее платье Шелковинки, золовка бы слова против не сказала. Она и вправду девочка добрая. Но Ласточке слишком хорошо помнилось, как Шелковинка приболела пару лет назад. Она тогда выпросила Ласточкино платье – и не вылезала из него. «Понимаешь, – говорила она тогда, – оно большое. Я в нем опять как маленькая. Как будто опять в мамину кофту кутаюсь и знаю, что все будет хорошо. Словно кто-то родной и сильный обнимает». Ласточка запомнила эти слова. И сейчас облачила Росинку в свое сменное домашнее платье.

Росинка в нем попросту утонула. И, похоже, это и в самом деле успокаивало ее. Пусть немного, а успокаивало.

– Все будет хорошо… – очень тихо повторила в который уже раз Ласточка.

Очень тихо. Но Росинка услышала.

– Ничего уже не будет хорошо… – почти прошептала она в ответ.

– Почему?

Росинка только помотала головой.

– Нет, ну правда – почему? Разве муж тебя не любит?

– Любит, – всхлипнула Росинка.

– А ты его?

– Люблю…

– Так отчего же не будет хорошо?

– Бесполезно все. Любим, не любим… бесполезно! – с отчаянием выдохнула Росинка. – Она нам все равно счасться не даст!

– Да кто – она?

– Матушка… – кое-как вымолвила Росинка и снова заплакала.