Парень, ты только верни мне руки. Остальное я организую.

⁂

Последняя ночь Охоты всегда самая холодная. А закат на пляже – самый красивый. Я смотрел на то, как бесконечно медленно солнце растекается над линией горизонта, и щурился, облизывая губы. На них были соль и влага. Если поднимется ветер, я даже не смогу закрыться от песка, придется отплевываться.

Грейс увела мать и тетку смывать кровь и поискать что-нибудь полегче из одежды. Вивиан в ее платье с бриллиантами быстро тут изжарится. Дайре тоже отправился переоблачаться. Уж я‐то знаю, какая парилка в этом рогатом плаще! Наверное, давно надо было завязать с этим маскарадом, но никто так и не решился предложить подобное кощунство. Традиция вроде как служит чем-то важным для нас, символичным. Макдар распинался, что таким образом мы воздаем дань уважения самому первому Охотнику, но из всех нас только он такой сентиментальный. Остальным, в общем-то, начхать на обычаи.

Едва мы оказались на пляже, Рон натянул тюленью шкуру и отправился под воду. Близнецы повели Финна и Айрмед в покои Диана Кехта, чтобы показать мое новое тело. Самого целителя, к слову, не взяли. Его сын и дочь ни в какую не соглашались давать послабления папаше. Так что куда он исчез, я понятия не имел. Должно быть, пошел искать инструменты, чтобы добыть у Вивиан нашу плату. Любопытно, какой глаз она решит отдать.

Тыковка и Ухтред возились с костром, Карах расседлывал лошадей, а Алва подкармливал вымотанных собак. Фраган отправился на охоту: Грейс оставила нас сегодня без ужина. Все были при деле, кроме меня. Ветер со злым шипением все-таки швырнул мне в лицо песок: глаза обожгло, а на зубах заскрипело. Отвратительное чувство!

Кто-то заботливо стряхнул песчинки с моих зажмуренных век. Я сумел проморгаться и осторожно осмотрелся. Рядом со мной сидел Крис и бережно освобождал меня от напасти. Он заметил, что я смотрю, и смутился. Ладно, я тоже смутился – сама ситуация была нелепой. Я буркнул «спасибо», и он отодвинулся, уставившись на море.

– Тут везде так?

– Как «так»?

– Меньше всего я представлял себе Ту Сторону как длинный пляж и море, – улыбнулся он.

Я растерялся. Никогда не сообразишь, как отвечать на такие вопросы. Все равно что взглянуть на кротовью нору и спросить, все ли живые существа на земле так живут. Мир такой огромный и многогранный, а он хочет знать, везде ли на Этой Стороне пляж и море? Или есть ли здесь вулканы, изрыгающие соленую карамель и леденцы?

Я мог бы рассказать об островах птиц и тамошних обитателях, что делают из перьев летающие корабли, или о местах, где реки текут вспять и даруют испившему из них понимание всех языков мира. Рон мог бы поделиться чудесными сказками тюленьего народа и подводного царства, где коровы пасутся среди кораллов, а дворцовые стены сделаны из морской пены. Вместо этого я спросил: