А. № 1: Хорошо. А теперь хотелось бы услышать от вас кое-какие фамилии.

[конец стенограммы]

* * *

Все свелось к тому, чтобы определить, где Земля, после чего закодировать ее перемещение последовательностью команд, управляющих работой сервомоторов спутниковой тарелки, чтобы антенна постоянно оставалась направленной в нужную точку на небе.

Юнь объяснила, что задача эта сложная. Обойти специально предназначенные для этого спутники связи, находящиеся на орбите, и «позвонить» напрямую домой с помощью оборудования, которое имеется на ПМБ, трудно именно потому, что никто и предположить не мог, что подобная необходимость когда-либо возникнет. Поэтому преобразование чисто цифровой системы в аналоговую, с возможностью обратного восстановления, требовало времени и технических ресурсов.

Разумеется, Юнь справилась с задачей меньше чем за неделю. Затем еще одна неделя от первого сигнала о бедствии до примитивной передачи текстовых сообщений. О видеосвязи пока что не было и речи, но теперь уже можно было подумать об отправке сжатых голосовых сообщений через Глубинную космическую сеть.

Сообщения из дома. Сообщения от родных, от друзей, от товарищей по работе. Это стало огромным прорывом. Но каждый день, когда Марс отворачивался от Земли, на долгих двенадцать часов снова наступало молчание.

Это событие не прошло мимо Фрэнка. Просто в отличие от остальных членов экипажа оно не имело для него такого значения. Луизы больше нет. На «Ксеносистемы» ему наплевать. А Люси безвылазно находилась в центре управления и связи, стараясь передать домой как можно больше информации о том, что произошло.

Иногда Фрэнк приносил ей поесть – только это ему и оставалось, – в то время как она диктовала очередное пространное сообщение. Люси неизменно ставила запись на паузу и обменивалась с ним ничего не значащими любезностями, однако чувствовалось, что ей не терпится поскорее продолжить свою работу. Фрэнк понимал, что существует давление со стороны НАСА, однако в детали его не посвящали.

Ближайшие четыре месяца ему предстояло носить на руке надувной бандаж, причем первые два месяца – не снимая. Рентгена у Фэна не было. Не было у него также и штифтов и пластин, которыми он, вероятно, воспользовался бы на Земле. Рука срастется криво и уже никогда больше не будет такой, как прежде, даже если все остальное сложится хорошо.

Лангет шел от запястья до локтя. Фрэнку приходилось носить травмированную руку на перевязи, а это означало, что она всегда была у него перед глазами и он сквозь прозрачную оболочку видел, как кожа у него пожелтела, затем покрылась черными пятнами. Было больно, особенно по ночам, когда он не мог занять голову другими мыслями.