Она увидела толпу, все вспомнила – и ее голову пронизала резкая боль. Ох уж эта чертова мигрень! Ей так хотелось оказаться сейчас дома, в тапочках, потягивать из большущей кружки кофе с густыми-густыми сливками, лакомясь булочкой с шоколадом, и слушать по радио международные новости!

У нее вдруг возникло желание бежать. Прыгнуть в автобус, купить газету, чтобы узнать, что произошло, и поболтать с булочницей, чем она занималась каждое утро. Она уснула, не сняв краску с лица, и от этого ей стало неприятно. Даже противно. Она потребовала чистящее косметическое молочко, а потом плотный завтрак. Ей принесли стакан воды, чтобы умыться, а на завтрак – пластиковый стаканчик с сублимированным кофе, плохо растворившимся в теплой воде.

«На войне как на войне», – вздохнула она, проглотив эту бурду.

Она еще не совсем проснулась и медленно приходила в себя на оживленном школьном дворе. Увидев на верхушке флагшток-мачты реющее знамя революции – их собственной маленькой революции – с кругом, треугольником и тремя муравьями, она даже подумала, что все это ей снится.

К ней подошли Семеро Гномов.

– Иди посмотри!

Леопольд приподнял полу одеяла на решетке, и она увидела готовящихся к штурму полицейских. Пробуждение обещало быть громким, даже чересчур.

Девчонки из клуба айкидо, подготовив к бою пожарные стволы, обрушили водяные струи на полицейских, стоило им подойти поближе, – и стражи порядка тотчас отступили. Все повторялось.

Победа снова была на стороне осажденных.

Народ радостно приветствовал Жюли – ее подняли на руки, вынесли на балкон второго этажа. И она произнесла оттуда короткую речь:

– Сегодня утром силы охраны порядка опять попытаются выдворить нас отсюда. Они вернутся, но мы снова дадим им отпор. Мы срываем их планы, потому что мы создали очаг свободы, который не подчиняется установленному порядку. Теперь в нашем распоряжении великолепная лаборатория, и она поможет нам сделать что-то полезное в жизни.

Жюли подошла к краю балкона:

– Мы сами хозяева нашей судьбы.

Выступление с публичной речью мало походило на пение перед публикой, хотя это опьяняло не меньше.

– Давайте же придумаем новую форму революции – без насилия, и пусть наша революция предложит новое общественное мировоззрение. Революция – прежде всего проявление любви, говорил когда-то Че Гевара. У него ничего не вышло, но мы все же попробуем.

– Ну да, ведь наша революция – это, ко всему прочему, революция пригородов и молодежи, которой осточертели фараоны. Пора их всех к ногтю, этих козлов! – крикнул кто-то.

Следом за тем грянул другой голос: