А пока – подыграю. Возможно, даже организую похищение Иненны. Но это будет последней ошибкой, допущенной Государем.

– Хорошо, ваше величество! Приказ будет исполнен. Однако моральную ответственность я целиком возлагаю на вас. Помните, когда я требовал казни Майтреа, что вы сказали? «Я умываю руки»? Вот-вот… Теперь эти слова повторяю уже я. Не волнуйтесь, я найду исполнителя, проинструктирую, передам вашу волю – и на том моя миссия будет завершена. А что из этого выйдет – расхлебывайте сами!

В Красной комнате вновь играет шкатулка. Странные, бессмысленные такты, ноты в беспорядке накладываются друг на друга. «Сумбур вместо музыки». Что и говорить, шкатулочка непростая – передает на свой лад окружающую обстановку. Словно саундтрек к нарастающей энтропии. Еще несколько дней – и произойдет взрыв. Развязка. Чувствую, мы уже близко!

Курфюрст возвращается к своему креслу.

– Насчет помощника – есть кто на примете? Нужен человек лояльный, честный, умеющий держать язык за зубами. И в то же время добрый, не жестокий, чтобы не было чрезмерного самоуправства. Какого-нибудь эксцесса исполнителя.

– Конечно, ваше величество, ведь это так просто – заниматься организацией уголовщины. Все последние тысячелетия только о таком и мечтал! А жизнь без мечты, как известно, есть жизнь непрожитая, неполноценная, пустая. Вот судьба и смилостивилась, предоставила мне возможность! А если серьезно – есть один человек, на которого я могу положиться. Лично мне он внушает доверие, хотя многие бы со мной не согласились.

Принцепс подозрительно глядит исподлобья.

– И кто же это? Надеюсь, не Настоат, а то, я смотрю, вы нашли общий язык.

Намекает на наш сговор? Бьет по мне рикошетом? Догадался-таки, старикашка! Сделаю вид, что не понял подвоха:

– Государь, вам лучше не знать. Для вашей же пользы! Это аксиома: заказчик должен быть как можно дальше от исполнителя.

Читатель, тебе я тоже пока не скажу, а то ненароком проболтаешься, кому не следует. Сорвешь мне все дело, выставишь дураком перед Курфюрстом. Впрочем, лучше бы похищение вовсе не состоялось…

– Будь по-твоему, Деменцио! Не буду влезать. А теперь – последняя просьба. Самая важная – та, о которой я говорил прошлой ночью. Хочу удостовериться, что ты не забыл!

Как же, такое забудешь! То самое святотатство, которое страшнее всех остальных прегрешений – даже возведения на престол Дункана Клаваретта. Я втайне надеялся, что Курфюрст одумается, отступит – но нет: упорно стоит на своем. Выхода нет, я подчиняюсь.

– Всемилостивейший Принцепс, я помню! Сегодня выполню поручение. Прямо из дворца направлюсь к Архитектору, буду просить прощения, каяться. За себя и за вас – хотя лично я угрызений совести не испытываю. Это была политическая борьба: если бы победил Он, нас с вами давно бы не стало.