«Дункан, что бы ты выбрал: жизнь Иненны или престол Вечного Города?» – ехидно шепчет мне внутренний голос. В последнее время он стал слишком громким, многое себе позволяет… Вопрос чудовищен сам по себе – ответа от меня не дождешься.

«Дождусь! – насмехается мой демон-мучитель. – Еще как дождусь! Ответом служит то, что ты сейчас здесь, а не вместе с Иненной. Если с ней что-то случится, ты будешь виноват не меньше убийцы».

Заткнись! Заткнись, исчадие ада! Ты не имеешь права говорить со мной в таком тоне. Ты – это я, и обязан мне подчиняться.

Наконец внутренняя тварь замолкает. Боюсь, ненадолго – к сожалению, мы с ней навечно.

Зато, нашипевшись вдоволь, начинает играть шкатулка: ария Макбета, убивающего короля Дункана. Дурное предзнаменование! Хотя, может, я как раз Макбет?

Стук в дверь возвращает меня к реальности.

– Господин Клаваретт! – доброжелательно доносится снаружи. – Государь готов вас принять. Пойдемте!

Бегом выскакиваю из комнаты. Пары минут наедине с собой было более чем достаточно.

Надо сосредоточиться – предстоят самые важные мгновения моей жизни. Рука – на эфесе шпаги, грудь колесом, во взгляде – ни тени сомнения. Надеюсь, я выгляжу именно так – нельзя показать колебаний.

– Заранее поздравляю! Искренне рад, мой друг! Я ведь знаю вас практически с детства. – Лисаветт растроганно раскрывает объятия. – Еще со времен обороны Города от Картаго. Сегодня – день долгожданного триумфа!

Какая нелепая актерская игра, как подло он издевается! Не ожидал… Думал, альгвасил – мой сподвижник, единомышленник, верный товарищ, а оказалось – изувер и насмешник.

– Вперед, Дункан! Его Величество Курфюрст имеет сообщить вам прекрасную новость.

Двери распахиваются – я поправляю воротник и захожу. Горделиво подняв голову и почти не дыша, я иду, стараясь чеканить шаг, чтобы звон шпор эхом отдавался от мраморного пола. Получается великолепно. Теперь никто не заподозрит меня в неуверенности и нерешительности.

Смущенно улыбаясь, Лисаветт преграждает вход в Тронную залу.

* * *

Как прекрасен свежий ночной воздух! Я стою здесь, на балконе, и вновь чувствую себя молодым. Давно забытое ощущение – со времен казни Майтреа я никогда не был столь чист и свободен. Умиротворение – я думал, что навсегда его потерял, но сейчас, в преддверии смерти, оно внезапно вернулось.