— Хельссон[29]… — выдохнул последнее слово воин.

Последней его мыслью было: «Берут ли в Вальхаллу убитых ведром?»

— Хельссон! — прорычал очнувшийся ярл, и ринулся вперед. Его план! Отличный план! Он продумал все. Драккары других ярлов, отправившихся в поход за железом, ударят как всегда, с воды. Ударят всерьез, стягивая к причалам отважных, но глупых защитников города. А сам он с дружиной высадится выше порогов, и медленно и осторожно просочится к городу с другой стороны, чтобы напасть, откуда не ждут. Ворваться в открытый и брошенный город, и хохотать, глядя как его дружинники тащат на драккары железо, и золото, и отчаянно верещащих женщин. У него был союзник — зачем тому губить свой город, ярл не знал, да и не интересовался. Союзник обещал лишить сторожевые башни опытных бойцов, союзник прислал проводника, позволившего подобраться к городу незамеченным, союзник дал сведения — ярл знал в этом городе каждую улицу и каждого человека! Знал, что четверо, всего четверо Кровных на весь этот город! Двое Внуков Воды на реке, один драконий — в губернаторском дворце, и слабенький Псёныш, которого его воины убивали сейчас. Откуда? Взялся? Этот? Хелев сын?

— Убирайся к своей матери! — ярл бросился на врага.

Митя улыбнулся несущемуся ему навстречу рыжему и бородатому комку ярости!

«Иди ко мне! Я заждался — аж в пальцах зудит!»

Виталийские секиры тяжелее и длиннее — плевать! Из «вотановой стали» — начхать! Врагов больше — да это же… великолепно! Как там: «Есть упоение в бою и бездны мрачной на краю…» О да, еееесть! И как он раньше без этого жил?

Застонав почти сладострастно… Митя прыгнул прямо под удар ярловой секиры.

Нырок… Секира свистит над головой. Всей тяжестью — толчок. С разгона он врезался плечом ярлу в грудь. От удара об «вотанову сталь» плечо вспыхнуло болью, а ярл шатнулся, как пьяный. Короткий удар, почти выпад… пожарный топор врезался в незащищенное лицо виталийца. Митя успел поймать вспышку изумления в широко распахнутых серых глазах, а потом они потускнел и… удачливый, хитроумный ярл умер, подарив Мите мгновение острого, пьяного наслаждения. Убит.

Прыжок вперед, отмахнуться ведром — банг! Чужой меч рубанул по дужке ведра… та лишь спружинила, будто была не из жести, а тоже — из лучшей «вотановой стали». Разворот на каблуке, чья-то рука — удар! Кисть отлетает в сторону, дикий вой, Митя врезается в строй сгрудившихся виталийцев, размахивая топором направо и налево. В лицо брызжет кровь, заставляя с наслаждением облизнуться.

— Еще! Я хочу еще! — проорал он, бросаясь на выставленные секиры… Перед глазами искаженное яростью лицо под шлемом, удар и снова вспышка блаженства — убит! Сомкнутый строй виталийцев распадается перед ним, как вспоротое ножом полотно. Скорчившееся на земле тело — добить? Нет, нельзя, этого почему-то нельзя, зато вот этого — можно! И этого… И…