— Куда ты, я ж тяжелый! — отбрыкиваясь от ее помощи, он вцепился в перила. — Вели лучше пусть Антипка догонит барышню Шабельскую… проводит…

— Не потеряется ваша барышня, чай, не барыня! — независимо фыркнула Леська. — А на вас, паныч, лица нема!

— Как — нету?

Раньше, вроде, только жуткая рожа появлялась, а теперь лица и вовсе нет? Он принялся торопливо ощупывать щеки…

— А так: осунулися весь, сбледнули, одежа замурзанная! И де ж ото вы вешталися, и шо робылы, и…

— Замолчиии! — простонал Митя. — И отправь Антипку, я сказал! На улицах неспокойно! Бегом!

Он махнул на Леську рукой, будто ворону прогонял. Девка отскочила, тряхнув косой с вплетенной в нее лентой:

— Який же вы, паныч… Нетямущий! От не зря на вас барышни обижаются! И дамочки теж! — и бегом кинулась вниз по лестнице. Кажется, до него донесся всхлип.

Это он-то… как его… нетямущий? На него обижаются барышни и дамы? Когда он успел их… обидеть? Митя покачал головой, чуть не сверзился с лестницы, и снова занялся сверх-важным делом — дотащить себя до комнаты. Дотащил. Ввалился внутрь, цепляясь за створку и на ходу срывая задубевший от крови жилет. Пошатнулся, не удержался на ногах и… практически рухнул на пол, на вытертый ковер. И замер, блаженно прижавшись к нему щекой, как к самой мягкой из подушек. Дверная створка стукнула его по каблукам сапог, да так и не закрылась. Ничего, вот он сейчас полежит минуточку… всего минуточку… а потом встанет, захлопнет дверь и переоденется… может даже до ванной доползет. Взвоет газовая горелка, вода хлынет в белую купель. Дождаться, пока та наполнится, у него не хватит терпения, и он сразу полезет внутрь — сперва будет зябко до дрожи, но вода станет подниматься все выше, выше, закроет плечи, от нее повалит пар, кожа покраснеет, как у вареного рака… И угнездившийся внутрь лед начнет таять, медленно, болезненно, но начнет… Может быть…

Сквозь приоткрытую дверь комнаты донесся шум, грохот входной двери…

— Аркадий! — истерически закричала тетушка. — Наконец-то! Где ты был? Что… что происходит?

— Ничего особенного. — донесся отрывистый голос отца. — Нападение виталийцев на город. Все уже закончилось, набег отбили.

— Ничего особенного? И это ты называешь — ничего особенного? Виталийцы! Набег! Боже мой, Ниночка! Ты хоть понимаешь, что могло статься с моим ребенком?

— Людмила, успокойся! Вот ты, вот Нина — с вами ничего не случилось. Меня волнует Митька! Ты знаешь, где он? Его видели в городе…

— Не удивляюсь — твой сын совершенно невозможен! Явился домой…

— Ну слава Богу!

— Явился и сбежал, когда мне так нужна была помощь! Мы остались с Ниной одни! Во время набега!