Отец некоторое время подумал и с сомнением спросил:

— И все это… нападение на город, жертвы… которых могло быть во много раз больше… ради заказа на железо?

— Ради денег. — педантично уточнил Митя. — Каковые произойдут от очень большого заказа на железо. — он покосился на отца иронично — сколько лет в полиции, а все остается идеалистом! И проворчал. — Ежели вспомнить, мертвецов господа Лаппо-Данилевские тоже поднимали не ради великой цели, навроде торжества над всеми Кровными в империи, а всего лишь ради кирпичей и безакцизной водки…

И вдруг осекся, подумав, что одно другого вовсе не исключает.

— Да… — кивнул отец. — Складно выходит. А ведь это Лаппо-Данилевский первым предложил убрать стражников из башен. И к владельцам големов со мной навязался, хотя его и не звали. Разговаривал с ними таким тоном, что я думал, погонят нас прочь, несмотря на опасность для города.

Митя зло улыбнулся. Надо же… Поторопился Иван Яковлевич. Занервничал. Или был уверен, что никто ничего не поймет?

— Но доказательств против него опять нет. — вздохнул отец.

— Паротелега! — напомнил Митя. — Их паротелега, бывшая Штольцев, была в том самом доме, где прятали медведя, и цыган…

Отец шумно вздохнул и… сунул руку за борт сюртука. Только сейчас Митя заметил, что и отцовская одежда вовсе не в порядке — не в лохмотьях, как у Мити, но в пороховых подпалинах, грязи, а рукав так и вовсе разрезан.

Отец вытащил измятую бумагу и… сунул ее Митя.

— Что это?

— Заявление. От господина Лаппо-Данилевского. О покраже паротелеги. Вручил мне перед самым заседанием у губернатора. Возмущался весьма. Дескать, паротелегу свели у него со двора, как цыгане сводят лошадь.

— Так и сказал… про цыган? — переспросил Митя, тупо глядя на бумагу.

— Так и сказал. — подтвердил отец.

Митя яростным движением скомкал бумагу в кулаке, чувствуя, как она начинает расползаться у него под пальцами, обращаясь в прах.

— Виталийцы! — процедил он. — Лаппо-Данилевский должен был связываться с кем-то из ярлов, если их как следует допросить…

— Допрошу. — кивнул отец и уныло добавил. — Тех, кто уцелел.

Митя шумно выдохнул — одного ярла убил он сам. Конечно, была надежда, что это не тот самый ярл, что устроил поход за железом, но… Будь он сам на месте Ивана Яковлевича уж нашел бы способ сноситься с виталийцами так, чтоб они ни лица, ни имени его не знали!

— Выкрутилисссь! — прошипел он. — Но ничего, это только в этот раз, я их с Алешкой достану, я…

— Ты-ы! — вдруг заорал отец. — Ты полез к медведю, а потом в город, прямо во время сражения… из-за своей вражды с Алешкой? Да я… Я тебя просто убью, Митька! — отец схватил его за печи и принялся яростно трясти.