Именно поэтому уже вечером по городу стали шнырять служащие в форменных накидках. И им вслед смотрели с завистью. У них была работа. Когда-нибудь им все же заплатят. А значит, семьи этих людей не опухнут от голода.

А потом объявили о наборе новиков не только в уже привычные Службы, но и в новые, незнакомые Службы. Привычные – стража и войско. Новые – Служба очистки, Службы путей, землеустройства, землеведения, водоподведения, ливнеотвода, строительства, вестовых, каменоломен, горная, какая-то Службу просвещения. И еще одна стража – пожарная.

Народ забурлил, обрадованный. Но тут же пошли слухи, один страшнее другого. И народ Лебедяни закипел. Потому как говорили, что работы предстоят рабские – ломать камень, копать руду, строить дороги и здания или вовсе – перелопачивать землю, рыть каналы и месить грязь, но все – бесплатно. Бесплатно! Как раб! Князь хочет их поработить!

И люди, как реки, зажатые в улицы стенами зданий и оград, текли к Месту Империи – главной площади города, огражденной величественным собором, крупнейшим на юге Империи, и величественным Залом Города, возведенным в соответствии с былым положением города – южной столицы.

Князь их встретил, стоя на балконе Зала Города со своей разношерстной, но сплошь юной свитой. Его голос, явно усиленный магией, призвал народ к спокойствию. И возвестил, что им всем грозит невиданная прежде угроза: войска невиданной силы и свирепости шли на них с единственной целью – поголовное уничтожение. И съедение. А после этого ждала всех бедолаг судьба освежеванного Бродяги.

Над площадью, в огромной сфере иллюзии – все могли это зримо увидеть. И реку освежеванных мертвецов, и ровные ряды одинаковых бурых воинов, и памятники бесчеловечности Змей, их нечеловечески безумной, непостижимой жестокости. Ужасные, невероятные зверства, от которых стыла кровь в жилах.

Князь призвал людей объединиться. Это и завсегда все согласны. Но вот дальше князь стал нести такую придурь, юношеские прекрасные мечтания, что народ приуныл. Князь объявил, что работать надо всем. Это понятно. И работать надо даже женщинам и детям. И это привычно.

Но то, что работать надо не за монеты, а за какие-то «деньги» – ни в какие ворота не лезло! Князь не собирался платить за работу и службу! За отработанный день где-то, кто-то будет отмечать этот человеко-день. На этот «день-га» можно было получить обычную миску еды, которая принята в походе для щитоносца. И все знали, что за питание у новиков-щитоносцев. Что войско грабит и объедает все, через что проходят.

Народ забурлил. Рабство! Работа за еду!