— Ну, зачем уж вы так… — поморщился Ди. — Живой порошок я, разумеется, и сам пробовал, и пытался раскрыть его состав… без особого успеха, увы.

— И как впечатления?

— Н-ну… да! Весьма и весьма!

— Но никакой связи между этими двумя кейсами вы усматриваете, нет?

— А какая тут может быть связь? — в голосе его скользнула усталая безнадежность.

— Очень простая. «Живой порошок», как нам удалось установить, распространяется по всей Европе из одного-единственного источника: с вашего Острова; технология его производства является монополией Английской короны и ее высшей государственной тайной. Вполне очевидно, что некий алхимик — английский алхимик! — сумел выделить из коки ее действующее начало, и теперь торгует им в чистом виде. Но для такого производства мало одного лишь научного озарения. Тут нужна еще сложнейшая схема регулярных поставок сырья из владений враждебной страны — а такое под силу лишь государству с его спецслужбами. Так кто же у нас тот загадочный посредник, а, доктор? Промежуточное, третье, звено между Перу — где есть уникальное сырье, и Англией — где есть секретная технология его обработки?

— Никогда этим не интересовался, — он буквально физически ощутил, как зеленоватая на просвет морская зыбь сомкнулась над его головой: тону, тону, тону…

— Но уж насчет того, что означенный «английский алхимик» — это вы, доктор Ди, у нас, надеюсь, разногласий нет? — вновь рассмеялась ему в лицо темнота. — Кстати, если вам интересно, а вы и вправду не в курсе: посредник тот — сицилийская династия Корлеоне; добрые католики, да-да. А у нас вот возникла встречная идея: не объединить ли бренды — во имя Господа и именем его? Чтобы и сырье, и технология оказались в одних руках — наших? Тем более, что технология та, как мы имеем основание подозревать, не слишком сложна…

Да, с горечью признал про себя Ди, они молодцы: переиграли нас вчистую. Схема наша вскрыта ими с исчерпывающей полнотой, а технология там и вправду не слишком сложна — если, конечно, иметь подсказку об очередности процедур. Есть в той химической цепочке и одно неочевидное звено, эдакая страхующая закавыка, но этот чертов Нострадамус с его чертовым Зеркалом, считывающем порой эти чертовы флуктуации мирового Эфира…[15]